Глядя ей прямо в глаза, он нащупал бахрому на подоле ее юбки и начал медленно поднимать платье. Ее медовая кожа светилась в отблесках огня.

— Как долго я ждала, — прошептала она, обвивая руками его шею и легко касаясь губами его лица.

Она начала целовать его быстрыми легкими поцелуями, которые так возбудили Ястреба, что он потянулся к ней всем телом, желая насладиться ею. Его губы раздвинулись в улыбке, и она ощутила, как вспышку, горячее и влажное прикосновение его языка.

Засмеявшись, она сделала то же самое. Их губы и языки опять танцевали, легко касаясь друг друга, пока он полностью не прильнул к ее губам.

Он мягко отстранился, вскочил, быстро сбросил одежду и протянул к ней руки.

Он опустил ее к себе на колени так, что ее стройные ноги скользнули, обхватив его бедра.

Его восставшее естество касалось ее, прижимаясь к таким чувствительным местам, что она застонала от наслаждения.

Сильные руки сжали ее бедра и резко притянули к себе. Он глубоко вошел в нее, а ощущение его горячей плоти, такой большой, заполнившей ее всю, было невыразимо приятно.

Он прильнул к ее груди и принялся ласкать затвердевшие соски, рассылая тысячи сигналов по возбужденным нервам, от которых все ее тело сотрясала дрожь. Она повела бедрами, и он застонал…

Потом он поднялся, не выходя из нее и не разжимая объятий, и лег вместе с нею на шкуру возле очага.

Женщина в исступлении шептала его имя каждый раз, когда он толчками глубоко входил в нее.

Продолжая ритмично двигаться в ней, он легко касался ее набухшего лона, усиливая наслаждение.

— Моя и-кво, моя женщина, — прерывисто шептал Солнечный Ястреб, и ему хотелось плакать от счастья.

Он затаил дыхание, когда ее пальцы пробежали по его груди, животу, ниже, ниже, пока не коснулись пульсирующей плоти.

Он приподнялся на локтях и почти вышел из нее, глянул в ее сияющие глаза, склонился к ее горячему лону и ощутил горячую сладость на губах. Он ласкал ее языком.

— Любимый! — стонала Цветущая Долина, глаза ее были закрыты, она извивалась и выгибалась от желания, она хотела быстрее достигнуть вершины.

— Я хочу, чтобы ты был внутри, я больше не выдержу! — ее тело покрылось испариной, дыхание прерывалось, пальцы судорожно впились в его спину.

Он почти грубо вошел в нее, несколько яростных толчков — и разноцветные радуги зажглись на небе.

Ее тело напряглось и замерло.

Потом они молча лежали, приходя в себя и пытаясь восстановить дыхание в объятиях друг друга. Время остановилось.

А потом она протянула руку, дотронулась до него и удивилась, что он опять хочет ее.

Ее глаза приоткрылись, он улыбнулся призывно и потянул ее на себя. Тесно прижимаясь к нему, она чувствовала, как твердеет и увеличивается его плоть, потом он снова оказался в ней, и толчки его были сильными и глубокими.

Она наклонилась к нему, легко коснулась его губ и замерла у него на груди. Она сходила с ума от восторга, от невозможности длить наслаждение вечно, от того, что жизнь может безжалостно разрушить это немыслимое счастье.

Она благословляла его любовь и эти минуты невыразимого блаженства, когда в этом безумном мире не существовало ничего важнее их близости, восторга и понимания.

44

Угодны.

Снег полностью исчез, как по волшебству впитавшись в тело Матери-Земли. Легкий ветерок нес с юга тепло. Солнце стояло высоко в небе, заливая золотым светом большой дом Совета общины Заколдованного Озера.

Солнечный Ястреб сидел рядом с Цветущей Долиной на скамье, покрытой мягкими шкурами, а вокруг расположились обе общины народа оджибве.

Мужчины, женщины и дети сидели на полу, подстелив шкуры и одеяла.

Только один человек выделялся среди них своей одеждой — отец Хершел Дэвидсон.