Аделина (обойщикам). Приподнимите занавеси — так изящнее!

Коломбо (входит через дверь в глубине). Не беспокойтесь, пожалуйста, — это я…

Аделина (в сторону). Тесть!

Коломбо (Аделине). А, новая горничная моей дочери — та самая, которую наняла вчера моя жена.

Аделина (приседает). Да… мсье…

Коломбо. А где же Селимар — мой будущий зять?

Аделина. Завивается…

Коломбо. Что — завивается?.. Вот хитрец, а нам говорил, что у него волосы от природы вьются!..

Аделина. Пойду доложу ему…

Коломбо. Свадебная корзина и приданое прибудут днем — вы уберете все в бельевую.

Аделина. Слушаю, мсье.

Обойщик (Аделине). Мадемуазель, мы кончили…

Аделина (отходит в глубину сцены). Надо еще повесить занавесочки в спальне. (Берет их с кресла.) Пойдемте, пойдемте — я вам их отнесу.

Коломбо (Аделине). И я с вами: пойду посмотрю, все ли в порядке. (Пропускает вперед обойщиков и вслед за ними уходит в дверь слева.)

Аделина, Питу а, потом Селимар.

Питуа (входит через правую дверь на втором плане и направляется к камину; кому-то за сценой). Слушаю, мсье!.. — Вот незадача: мсье велит разжечь камин в гостиной.

Аделина. Ну, раз велел, значит — делайте… За дрова-то ведь не вам платить. (Уходит в левую дверь, унося занавески.)

Питуа (разжигает камин). Это в августе-то месяце разжигать огонь, да еще в день свадьбы!

Селимар (входит из правой двери, в папильотках и пеньюаре). Ну как, разжег камин?

Питуа. Вот раздуваю.

Селимар. Нельзя ли поскорее!

Питуа. Мсье холодно?

Селимар. Да… Открой окно и закончи мою прическу. (Берет стул, стоящий у стола, и садится напротив растапливающего камин Питуа.)

Пи ту а (подходит к левому окну и открывает его. В сторону). Теперь он хочет, чтобы я открыл окно… Чудеса!.. Прямо чудеса! (Громко.) Сколько мсье желает локонов? (Встает позади Селимара и начинает его причесывать.)

Селимар (сидит). Чтобы они были по всей голове — всюду, и чтоб имели естественный вид.

Питуа (причесывает его). Этим уже дела не поправишь… Если человек женится и в августе месяце велит затопить в комнате камин…

Селимар. Ну и что же?

Питуа. Я уже сказал, мсье, то, что считал своим долгом сказать…

Селимар (просто). Ты неудачно женился, и тебе теперь всюду чудятся катастрофы… Конечно, не очень приятно, когда обнаруживаешь такое… дело…

Питуа. Да я-то, собственно, ждал этого. Потому как Пульхерия вдруг стала помадиться, душить платки, а когда горничная начинает помадиться…

Селимар. Нда-а, скверный признак! (Указывает на прическу.) Взбей немножко! Взбей!.. Ну и как же ты поступил с твоей женой? Выгнал?

Питуа. Нет, мсье. Она ведь получала пятьсот франков в год, и мы клали их в банк.

Селимар. Это, конечно, причина существенная… Ну, а что ты сделал с соперником — выбросил его в окошко?

Питуа. Нет, мсье. Во-первых, это запрещено полицейскими правилами, а потом — он сильнее меня.

Селимар. Ого, значит, детина был на славу!

Питуа. Еще какой мужчина! Завидный — совсем как мсье.

Селимар. Взбей… взбей получше…

Питуа. Только счастья это ему все равно не принесло.

Селимар. Что, умер?

Питуа. Да нет, стал привратником. (Снимает накидку.) Мсье завит.

Селимар (встает, обходит стул справа). Хорошо… подложи поленьев в огонь и убирайся.

Питуа (кладет в камин полено. В сторону). Это в августе-то месяце!.. Чудеса! Прямо чудеса!.. (Уходит влево.)

Селимар один.

Селимар (открывает секретер, стоящий в глубине справа, и вынимает чрезвычайно изящную шкатулку).