Вернуйе. Нет, конечно. Только, вообще говоря, человек все-таки больше часов.

Эмма. Как это вы научились так долго не дышать?

Вернуйе. Я? Да я дышу, когда мне вздумается. (Дышит.)

Коломбо. Но, когда вы ныряете… вы же не можете дышать.

Вернуйе (удивленно). Когда я ныряю?..

Коломбо. Ну, например, в тот день, когда вы вытащили из воды Селимара?

Мадам Коломбо. Когда он тонул.

Вернуйе. Я вытащил? Да я и плавать-то не умею.

Все. Вот те на!

Эмма (тихо). Что все это значит?

Всеобщее замешательство.

Мадам Коломбо. Ничего не понимаю.

Коломбо (в сторону). Не хочет признаваться: скромен, как все пловцы.

Вернуйе (садится на стул слева. В сторону). «Той, что добродетели пример являет…». (Отбивает размер пальцем.)

Эмма, Коломбо и мадам Коломбо, Вернуйе, Селимар.

Селимар (появляется в глубине; кому-то за кулисами). И ни одной больше!.. Пошли вон, живо!

Коломбо и мадам Коломбо. Что случилось?

Селимар. Да всё кухарки — никак не можем договориться насчет вина: просят по восемь бутылок в неделю.

Мадам Коломбо. Очень много.

Селимар. Этакая невоздержанность… Я предложил им три.

Коломбо (Селимару, указывая на Вернуйе). Послушайте, он говорит, что не умеет плавать.

Селимар. Кто?

Коломбо. Да он.

Селимар (переводит разговор на другую тему). А вы знаете, сколько это составит в год — по восемь бутылок в неделю: четыреста шестнадцать!

Коломбо. Но…

Селимар. Нет, это просто возмутительно! (Отходит от него.)

Слышен шум подъезжающей кареты.

Мадам Коломбо (идет в глубь сцены). Карета!

Эмма (идет в глубь сцены). Это, должно быть, господин Бокардон с супругой.

Селимар (в сторону). Только бы она заглянула в шляпу!

Мадам Коломбо. Но я еще не готова! Где моя накидка? (Направляется к двери.)

Эмма. Мама, а мои браслеты?

Мадам Коломбо. Где они?

Эмма. В моей свадебной корзинке.

Мадам Коломбо. Попроси даму подождать… я сейчас вернусь. (Уходит в правую кулису.)

Эмма, Селимар, Коломбо, Вернуйе, Бокардон, затем Питуа.

Селимар (в сторону). Что-то он долго поднимается по лестнице — должно быть, не один.

Питуа (докладывает). Мсье Бокардон! Бокардон (появляется из двери в глубине). Вот и я.

Селимар (в сторону, расплываясь в улыбке). Один.

Эмма (Бокардону). А где же ваша супруга?

Бокардон. Я в отчаянии… Мы уже собирались ехать, и жена уже давала мне шляпу, как вдруг — трах: мигрень.

Коломбо. Ах, несчастная женщина!

Эмма. Какое невезение!

Селимар. А мы-то так радовались, что проведем день вместе… (В сторону.) Значит, предпочла Тюильри.

Бокардон. Я предлагал остаться, чтобы ей не было одной скучно, но она ни за что не хотела лишать меня удовольствия.

Селимар. Еще бы!

Бокардон. Ты что-то сказал?

Селимар. Ничего.

Эмма. Нет, это, право, ужасно! Неужели госпожа Бокардон не думает что-то предпринять?

Бокардон. Как же, как же! Я решил проконсультироваться… (Селимару.) Ты завтра свободен?

Селимар. Что? (В сторону.) Теперь он мне еще эту консультацию навяжет.

Бокардон. Вот билеты — отличная ложа.

Вернуйе (в сторону). Прекрасная вторая строка — только на четыре слога больше, чем нужно.

Те же и мадам Коломбо в шляпе.

Мадам Коломбо (держит в руке шкатулку, Эмме). Милая детка, куда ты девала свои браслеты — их нигде нет… я все перерыла и нашла только эту шкатулку.

Селимар (узнает шкатулку; в сторону). О господи! (Громко.) Где вы это взяли?

Мадам Коломбо. В свадебной корзинке.