|
- Ты себя плохо чувствуешь? - Нет, клянусь тебе. Он поцеловал ее, потрепал по щеке и прошептал: - Не обращай внимания. Наверное, я сегодня просто встал не с той ноги. Он не спеша дошел до улицы Пикпюс, где в старом доме без лифта жил Пардон. Горничная, знавшая комиссара, провела его не через приемную, а по коридору и через черный ход. - Он освободится через минуту. Как только пациент уйдет, я вас провожу. Когда Мегрэ вошел в кабинет с матовыми стеклами, Пардон был в белом халате. - Надеюсь, вы не рассказали жене о моем звонке вам? Она мне этого не простит до конца жизни. - Я рад, что она наконец-то обратилась к врачу. А у нее правда ничего серьезного? - Абсолютно ничего. Через несколько недель, скажем через три месяца, сбросив несколько килограммов, она почувствует себя на десять лет моложе. Мегрэ кивнул в сторону приемной: - Не отнимаю время у ваших пациентов? - Их всего двое, и делать им абсолютно нечего. - Вы знаете некоего доктора Стейнера? - Невропатолога? - Да. Он живет на площади Данфер-Рошро. - Был шапочно знаком во время учебы - он почти мой ровесник, - а потом потерял из виду, на слышал о нем от коллег. Один из самых блестящих специалистов своего поколения. Отлично сдав все экзамены, работал интерном, а затем завотделением в больнице Святой Анны. Затем получил степень агреже, и можно было ожидать, что станет одним из самых молодых профессоров... - И что случилось? - Ничего. Всему виной его характер. Возможно, он слишком высоко себя ценил. Он почти агрессивно демонстрирует свое профессиональное превосходство, в то же время очень неуравновешен, и каждый случай из практики вызывает у него моральные терзания. В войну он отказался носить желтую звезду, утверждая, что в его жилах нет ни капли еврейской крови. Немцы в конце концов доказали обратное и отправили его в концлагерь. Оттуда он вернулся желчным, злым. Воображает, будто ходу ему не дают из-за его национальности, но это полная чушь, потому что на нашем факультете всегда было много профессоров-евреев. У вас с ним какие-то дела? - Утром я звонил ему. Хотел получить некоторые сведения, но теперь понимаю, что упорствовать бесполезно. Мегрэ не знал, с чего начать, в чем уподобился своему сегодняшнему посетителю. - Это не по вашей специальности, но я бы хотел узнать ваше мнение относительно одной истории, которую мне сегодня рассказали. Ко мне в кабинет заявился субъект лет сорока, выглядевший совершенно нормально, говоривший без лихорадочного возбуждения, без экзальтации, взвешивая слова. Он женат лет двенадцать и, если не ошибаюсь, столько же времени, даже дольше, живет на авеню Шатийон. Пардон прикурил сигарету и внимательно слушал. - Он занимается электрическими поездами. - Инженер на железной дороге? - Нет. Я имел в виду игрушечные поезда. Пардон нахмурил брови. - Знаю, - сказал Мегрэ, - меня это тоже поразило, но это не хобби. Он старший продавец отдела игрушек в универмаге и в числе прочего собрал для праздничного оформления витрины большой макет. То есть, насколько я могу судить, психически он вполне здоров. - Какое преступление он совершил? - Никакого. |
