|
- Не знаю, кого из вас двоих попросить провести ночь на улице. В такую погоду это не очень приятно... - Меня!.. - заявил молодой инспектор, подняв руку, будто в школе. - А почему бы не разделить дежурство? - предложил Люка. - Я могу позвонить жене, что не вернусь к ужину. Перехвачу бутерброд в баре напротив церкви в Монруже. А потом Лапуэнт меня сменит... - Я приду к десяти часам, - решил Лапуэнт. - Можно даже позже, если хотите. Почему бы не разделить ночь на две равные половины. Скажем, в полночь? - Я приду раньше. Раз уж я не сплю, то хочу сделать что-нибудь полезное. - Какие будут инструкции, патрон? - Никаких, ребята. Если завтра у меня потребуют отчет, мне будет трудно мотивировать это ночное дежурство. Они оба приходили сюда: и муж, и жена. Оба ввели меня в курс своих проблем. Рассуждая логически, ничего не должно произойти, но именно потому... Он не высказал до конца свою мысль, которая была недостаточно четкой, чтобы ее можно было выразить словами. - Возможно, я сделал ошибку, сказав ему, что сюда приходила его жена. Я колебался, а потом подумал... - Он пожал плечами, раздраженный этой историей, и открыл шкаф, в котором висели его пальто и шляпа, ворча при этом: - Ладно! Там видно будет... Все равно спокойной ночи, ребята... - Спокойной ночи, патрон. И Люка добавил: - Я буду там через час. На улице похолодало, и маленькие колючие снежинки, едва различимые в свете уличных фонарей, кололи кожу, ложились на ресницы, брови, губы. У Мегрэ не хватило сил ждать автобуса, поэтому он остановил такси и забился в угол салона, плотно укутавшись в тяжелое пальто. Все дела, что он расследовал до сих пор, в сравнении с этим казались ему почти по-детски простыми, и это его раздражало. Никогда еще он не был так не уверен в себе, до такой степени, что звонил Пардону, ходил к патрону, к прокурору, а вот теперь ловил одобрение Лапуэнта. У него было ощущение, что он топчется на месте. Потом, когда машина объезжала площадь Республики, ему в голову пришла мысль, которая его немного успокоила. Если это дело было не таким, как другие, и он не знал, как за него взяться, то не потому ли, что на сей раз речь шла не об уже совершенном убийстве, обстоятельства которого следовало реконструировать, а об убийстве, которое могло совершиться в любой момент. И вполне возможно, что оно вообще не совершится! Сколько потенциальных убийств, иногда очень тщательно подготовленных, так и остаются в голове убийцы и никогда не воплощаются в жизни? Сколько людей мечтают от кого-то избавиться, рассматривают различные способы достичь своей цели, а в последний момент не находят в себе смелости? В памяти всплыли дела, которые он вел раньше. Некоторые из них никогда бы не были раскрыты, если бы не благоприятное стечение обстоятельств, порой случайность. В некоторых случаях, если бы жертва не произнесла ту или иную фразу, повела бы себя не так, а этак, ничего бы не произошло. В этот раз ему предстояло не реконструировать слова и действия людей, а предвидеть их поведение, что особенно сложно. И все трактаты по психологии, психоанализу и психиатрии ему тут не помогут. Он знавал другие супружеские пары, где одна половина желала смерти другой. |
