– Господи, какая она сильная!

– Как и положено демонам, – заметил Абдель.

– Послушай, оставь эти разговоры, мистер Тарир. Я вношу эту маленькую дрянь в пассажирский список. Если кто-нибудь с ней обойдется неподобающим образом, то, мой восточный друг, в Нью-Йорке нас будут ждать большие неприятности. – Он перешел на другой язык: – Вы понимаете по-английски, мисс? Посмотри на нее, Абдель, – что ты по этому поводу думаешь?

– Думаю, что не понимает.

– Тогда мы будем пользоваться английским. Господи, и как можно быть такой красивой? Ты только посмотри на нее, посмотри! Парни разорвут ее на части. Я хочу, чтобы она была все время здесь – или в моей каюте, или в кают-компании. И нам с тобой придется не спускать с нее глаз. Понятно?

– Да, сэр. Но я думаю, что команда ее не изнасилует. Они слишком ее боятся.

– Тогда это, черт подери, еще одна кость в горле, да? Убить чудовище? У меня на борту уже есть один покойник. Если будет еще один, то у меня просто отберут лицензию – это как пить дать. И тогда я отрежу тебе яйца. Морской обычай!

Как бы ни дрожали их голоса, разговор закончился дружным смехом. Светловолосый Курт, судя по всему, не понял, как разозлил Абделя. Когда египтянин улыбается подобным образом, то это значит, что его унизили и обидчику стоит побаиваться. Здесь чувствовался давно зреющий конфликт.

Однако Лилит нравился крикливый грубый северянин, она с удовольствием легла бы с ним. Как хороши эти мышцы, пышущее молодостью и здоровьем тело! А еще в глазах Курта была сладость, которая делала этого мужчину еще более привлекательным, так как грубость в его голосе говорила о том, что он вряд ли сознает собственную притягательность. И к тому же он был пищей – сытной, вполне устраивающей ее пищей.

Абдель дернул Властительницу за руку и потащил по коридору. Комната, куда он ее привел, оказалась очень бедно обставленной, из мебели – только кровать и стул. Зато здесь 6ыло окно, за которым можно видеть океан!

– Я сажаю тебя под домашний арест, – заявил непочтительный слуга. – Понятно?

– Нет.

Словно разъяренная кошка, он прыгнул к ней.

– Я запру тебя здесь, понятно? Ты не будешь выходить отсюда даже для того, чтобы поесть. Потому что если капитан потеряет свою лицензию, то я потеряю свою. А какая-то чертова... не знаю уж кто... какая-то чертова полоумная девица этого не стоит.

Его руки дрожали, глаза часто мигали, что в человеческом существе говорит о неуверенности. Он быстро захлопнул за собой дверь; замок щелкнул.

Лилит какое-то время просто лежала, отдыхая, на кровати, пока ее не стала терзать мысль, что она является пленницей. Еще совсем недавно она с радостью бы осталась здесь до тех пор, пока могла без проблем находить себе пищу. Но теперь все изменилось. Побег из Каира можно считать успешным – ей удалось ускользнуть от людей, которые хотели ее убить, а они оказались хорошими охотниками, даже отличными. С такими, как они, день ее плена неминуемо приближался, возможно он уже наступил. Дверь заперта, хотя для Лилит не составит труда ее выломать. А дальше куда?

Она встала с кровати и направилась к маленькому круглому окошечку. Корабль наверняка находится где-то около Геркулесовых столпов, куда люди в далекие, незапамятные времена никогда не заплывали.

В ней вспыхнул гнев, который заставил ее топнуть ногой и зарычать. Она могла бы сорвать дверь с петель, но тогда люди найдут для нее такое место на корабле, откуда Властительница уже не сможет выбраться.

Лилит знала, какой эффект производит на людей ее внешность, поэтому она решила заняться собой и своей одеждой. Ее нежные пальцы долго работали над волосами, пока солнце не склонилось к закату, а волны не окрасились золотыми отблесками его прощальной благосклонности.