Помимо этого вводились запреты на ряд профессий и образование. Местечковым евреям запрещалось селиться в деревнях и заниматься сельским хозяйством. Им запрещалось даже такое занятие, как промысловое рыболовство (разрешалось лишь вылавливать «сорную» рыбу — поэтому в еврейской кухне популярна щука, из которой готовится множество блюд).

Выезжать из местечек даже на короткое время можно было лишь по разрешению властей (о бесправии в этом отношении всего населения Российской империи мы уже говорили). Это разрешение реализовывалось через паспортную систему — жителям местечек попросту не выписывали паспортов, а без них перемещение по территории России было запрещено. Беспаспортные считались «лицами неустановленной личности», их арестовывали и подвергали уголовному преследованию, обвиняя в бродяжничестве. Бродяжничество в империи приравнивалось к тяжким преступлениям и наказывалось каторгой.

В результате еврейские местечки черты оседлости были крайне перенаселены. В этих городках царили всеобщая нищета и безысходность.

Запрет на выезд из местечек не распространялся на купцов первой гильдии, на лиц с высшим образованием, на средний медицинский персонал, цеховых ремесленников и отставных военных чинов, записанных на службу по рекрутскому набору. Но для того чтобы получить право поселиться в городе, купец должен был в течение десяти лет состоять членом местечковой гильдии. А получить высшее образование в России еврею было весьма и весьма проблематично из-за процентного ограничения приема на учебу. В местечковые высшие учебные заведения (были и такие) принимали не более 10 процентов абитуриентов еврейской национальности от общего потока. В крупных городах — не более 5, в столицах — не более 3 процентов. Получить высшее образование еврею можно было лишь за границей.

С купеческим гильдейским свидетельством дело обстояло не лучше. Для получения промыслового свидетельства купец еврейской национальности должен был выплачивать ежегодный взнос около 500 рублей, а для получения свидетельства принадлежности к купеческой гильдии — 75 рублей в год. Общая стоимость «выкупа» собственных прав и получения возможности перебраться из местечка в крупный город достигала 6 тысяч рублей. И это были невообразимые по тем временам деньги. Мудрено ли, что купцов-евреев в России XIX и начала XX веков было ничтожно мало? К слову — деньгами дело и ограничивалось. С претендентов на купеческое звание не требовали доказательств реальной хозяйственной деятельности.

Единственной реальной возможностью вырваться из рамок черты оседлости было вступление в ремесленнический цех — в одно из старинных сословных учреждений, которые были распущены в 80-е годы XIX века. Цеховики остались только в Одессе, что и привело к массовой миграции местечковых евреев в этот город (вспомним, Сонька начинала свою воровскую карьеру именно в Одессе, здесь же совершила наиболее известные, громкие аферы).

Давление на российских евреев в течение 120 лет было беспрецедентным. Их не принимали в гимназии и университеты, на государственные и руководящие должности. Им перекрывали путь в науку, не позволяли заниматься политикой. По сути, это были люди с ограниченными гражданскими правами. И причиной этого были лишь их принадлежность и вероисповедание.

У нас в России не особенно принято распространяться по этой проблеме, но это было проявление государственного антисемитизма, поощряемой властями ксенофобии. С евреями российская власть поступала как с врагами. Хотя в чем эти люди были перед империей виноваты? Разве что самим фактом своего существования?

Особую роль в притеснениях евреев сыграла Русская Православная Церковь. Основой бытового антисемитизма, очень распространенного в дореволюционной России явления, была религиозная нетерпимость. Евреев преследовали «за распятие Христа».