Характерная деталь — ограничение черты оседлости — не распространялись на евреев-выкрестов. Достаточно было принять православие, чтобы получить права обычного российского подданного. При этом крещение в еврейской среде осуждалось и не носило массового характера. Этот народ не забывал своих корней и своей культуры.

Между тем, местечковые евреи при всей своей бедности вели довольно изолированный образ жизни. Огромное количество еврейского населения, к примеру, не знало русского языка. Вообще. Общались по-польски и на идиш, на языке ашкеназов (восточноевропейских евреев), основой которого были среднегерманские диалекты, древнееврейский и арамейский языки. На идиш выходили местечковые и столичные (в Киеве) газеты, журналы, книги. На идиш велось преподавание в начальных и средних местечковых школах и ремесленных училищах. На идиш говорили духовные и политические лидеры нации, вроде Жаботинского и Шолома-Алейхема.

После отмены крепостного права, когда положение русского крестьянства изменилось, а жизнь местечковых евреев была такой же тягостной и беспросветной, что и до реформы 1861 года, местечковая диаспора пришла в движение. Во второй половине XIX века мощный поток еврейского населения России хлынул в США, Аргентину и Палестину. И если в Соединенных Штатах бывшие российские евреи селились преимущественно в городах, продолжив заниматься привычными ремеслами, то в Южной Америке и на Ближнем Востоке еврейские переселенцы занялись делом, которого были лишены веками — сельским хозяйством. В Палестине переселенцам пришлось особенно тяжко. Их враждебно встречало и арабское население, и турецкие власти, под контролем которых была в то время эта древняя страна. Если в Аргентине еврейские семьи без особых проблем подучали землю и пастбища на отдаленных от городов территориях, то получить землю в Палестине было почти невозможно. Однако в XX столетии дело сдвинулось. В 1909 году возник первый прообраз будущих кибуцев — квуца Дгания. А к 1918 году в стране уже действовали восемь сельскохозяйственных коммун.

Однако не всем местечковым евреям удавалось переселиться за океан или в «землю обетованную» (так верующие евреи называли территорию Палестины — бывшее древнееврейское государство и будущее государство Израиль, воссозданное после Второй мировой войны). Большинству еврейского населения России переезд был не по средствам. К тому же бросить нажитое десятилетиями хозяйство, пусть и скудное, пусть и не приносящее ощутимого дохода, означало решиться на верную голодную смерть.

И случилось то, что должно было случиться. Прогрессивно настроенная часть еврейской молодежи занялась революционной деятельностью, подхватив левые идеи Маркса. Но лишь та ее часть, которая имела образование и хоть какие-то надежды на перемены в жизни своего народа. Большинство же молодежи либо уныло приняли судьбу отцов как данность, либо… вошли в криминальную среду.

Так возник феномен еврейской преступности — возможно, первой организованной преступности на территории России. И центром ее стала Одесса — город международной торговли, город-порт, символ предпринимательства и российской вольницы.

Переселяющиеся из восточных губерний в Одессу еврейские семьи принимались заниматься ремесленничеством и торговлей. В городе появилось огромное количество обувных мастерских и швейных ателье. Появились многочисленные трактиры, постоялые дворы, продовольственные и промтоварные лавки. Пышным цветом расцвел знаменитый Привоз — огромный рынок возле железнодорожного вокзала, в самом сердце старой Одессы.

Появились и заведения иного рода — кафе-шантаны, публичные дома, игорные заведения. Лояльность городских властей сыграла с Одессой злую шутку. В конце XIX — начале XX веков Одесса была самым криминальным городом Российской империи.