|
- Ах, правда ведь, - сказал Фриар, сделав усилие, чтобы понять, и благодаря этому усилию уразумев, в чем дело. - Честное слово, правда. Ну, раз он меня знает, так уж ответит. - Так вот, сударь мой, - продолжал он, снова оборачиваясь к незнакомцу, - я думаю, что вы думаете, что на Гревской площади поднимется шум, ибо если бы вы так не думали, то находились бы там, а вы, напротив, находитесь здесь... ах ты! Это "ах ты" доказывало, что кум Фриар достиг в своих умозаключениях последних доступных его уму в логике пределов. - Но вы-то, господин Фриар, раз вы думаете обратное тому, что, как вы думаете, думаю я, - ответил незнакомец, нарочно подчеркивая слова, которые обращавшийся к нему горожанин уже произносил и даже повторял, - почему вы не на Гревской площади? Мне, например, кажется, что предстоящее зрелище должно радовать друзей короля и они все должны там собраться. Но на это вы, пожалуй, ответите, что принадлежите не к друзьям короля, а к друзьям господина де Гиза [Генрих I Лотарингский, герцог де Гиз (1550-1588) - претендент на французский престол, один из организаторов Варфоломеевской ночи, глава католической Лиги] и поджидаете здесь лотарингцев, которые, говорят, намерены вторгнуться в Париж и освободить господина де Сальседа. - Нет, сударь, - поспешно возразил низенький, явно напуганный предположением незнакомца. - Нет, сударь, я поджидаю свою жену мадемуазель Николь Фриар: она пошла в аббатство святого Иакова отнести двадцать четыре скатерти, ибо имеет честь состоять личной прачкой дома Модеста Горанфло, настоятеля означенного монастыря. Но, возвращаясь к суматохе, о которой говорил кум Митон и в которую не верю ни я, ни вы, как, по крайней мере, вы утверждаете... - Куманек! Куманек! - вскричал Митон. - Смотрите-ка, что происходит. Мэтр Фриар посмотрел туда, куда указывал пальцем его сотоварищ, и увидел, что закрывают не только заставы, что уже весьма волновало все умы, но и ворота. Когда они были заперты, часть швейцарцев вышла вперед и встала перед рвом. - Как, как! - вскричал побледневший Фриар. - Им мало заставы, они теперь и ворота закрывают! - А что я вам говорил? - ответил, бледнея в свою очередь, Митон. - Забавно, не правда ли? - заметил, смеясь, незнакомец. При этом он выставил напоказ сверкающий между усами и бородой двойной ряд белых острых зубов, видимо, на редкость хорошо отточенных благодаря привычке пускать их в дело не менее четырех раз в день. При виде того, что принимаются новые меры предосторожности, из густой толпы народа, загромождавшей подступы к заставе, поднялся ропот изумления и раздались даже возгласы ужаса. - Осади назад! - повелительно крикнул какой-то офицер. Приказание было тотчас же выполнено, однако не без затруднений: верховые и люди в повозках, вынужденные податься назад, кое-кому в толпе отдавили ноги и помяли ребра. Женщины кричали, мужчины ругались. Кто мог бежать - бежал, опрокидывая других. - Лотарингцы! Лотарингцы! - крикнул среди всей этой суматохи чей-то голос. |
