Последнее предложение все равно прозвучало несколько раздраженно, выдав тревогу Валеры.

«Ага, тепловой удар! – подумал монгол. – Сколько раз до этого ездил, уже привык к этой адской жаре. Хоть и тяжело, но удара ни разу не было».

Однако солнце близилось к зениту, а до фермы оставалось уже недалеко, и не соглашаться с русским не имело смысла. Так что Алтанхуаг смиренно кивнул.

…Вот только самой фермы на том месте, куда они приехали, не оказалось. И это стало, пожалуй, главным сюрпризом. Валера затормозил по оси дороги, не видя места, куда сворачивать и парковать машину. Монгол выскочил из кабины и побежал по дороге, русский последовал за ним. От всего хозяйства Бадмы осталось единственное – табун лошадей, кучкующийся на огороженной площадке слева от дорожной колеи.

Юрта фермера, машина, хозяйственные сооружения, заборы, располагавшиеся справа, как будто корова языком слизнула. Монгол при первом взгляде подумал, что фермер перебрался на другую стоянку, не предупредив. Но спрашивается, почему тогда лошади остались на произвол?

Уже подойдя поближе, он понял, что хозяйство не сносили, оно в буквальном смысле исчезло, а вместо него образовался совершенно ровный плоский участок, который мог бы послужить иллюстрацией в условном словаре для словосочетания «пустое место». За такой короткий срок, даже если и свернули ферму, все равно так ровно засыпать и утрамбовать площадку не могли бы точно!

Молодой шофер, не веря своим глазам и желая убедиться в том, что видит, сделал шаг правее от колеи, в направлении места, где стояла ферма, но подоспевший русский схватил его за руку и не пустил.

– Подожди, напарник! – властно сказал он. – Не ходи туда! Этот пятачок мне очень подозрительным кажется. Смотри, какой он гладенький, заманчивый на вид. Песочек, как на пляже, я бы сказал. Когда внешне все слишком спокойно выглядит, жди беды.

Тут из-за табуна лошадей раздался крик. Напарники обернулись и увидели бегущего к ним подростка лет пятнадцати, сына фермера. Причем, судя по его виду, парень был, мягко говоря, не в себе.

– Мунх! – воскликнул Алтанхуаг, который был хорошо знаком с пареньком, ведь не раз останавливался на этой ферме раньше. – Что случилось? Где твои родители, братья, сестры?..

– Я… не зна-аю… – с трудом выдавил подбежавший Мунх; в глазах его застыл испуг и набрякли готовые вот-вот потоками вырваться наружу слезы. – Я ходил вон туда, – он показал на север, – с лошадьми… вернулся, а их нет.

– Мунх, держись, – неожиданно русский вступил в разговор монголов, и оказалось, что монгольский он прекрасно знает, – твоей семьи больше нет.

Этим заявлением Валера удивил даже своего напарника. Сын фермера же принял слова незнакомого мужчины стойким молчанием, как будто все еще не мог до конца поверить в реальность происходящего. Русский же, не обращая внимания на изумление молодого напарника, продолжал говорить:

– Мужайся, парень, теперь ты один на всем этом свете и должен полагаться только на самого себя. – Он подошел поближе к подростку и крепко взял его за плечо. – Твоей семье не повезло, она осталась по ту сторону разделяющей кромки, но ты должен продолжать жить. Пока ты живешь и помнишь, они тоже будут живы!

Алтан уже устал удивляться, воспринимая происходящее как некий бред, к тому же едва не падая с ног от жары.