Ехали молча, не комментируя увиденное. Что тут скажешь. Спустя еще около часа Алтан затормозил машину.

Грузовик остановился. Алтанхуаг сразу открыл дверь и спрыгнул отлить по нужде. Так как он стоял спиной, то не заметил, что Валера вылез из кабины не со своей стороны, а прошмыгнул за ним, перебравшись через рычаги, и скользнул в открытую слева дверь. Но, возвращаясь назад, монгол не мог уже не видеть, что русский забрался обратно в кабину через водительскую, а не пассажирскую дверь.

Однако вопросов почему-то не задал, пожав плечами и подумав: «Да какая разница? Если ему так удобнее…»

Когда он сам залез в кабину и захлопнул дверь, Валера уже как ни в чем не бывало расположился на своем сиденье и протягивал монголу сэндвич. Парень кивнул в знак благодарности.

Пока они перекусывали, Алтан опустил стекло в своем окне и закурил. Русский же, по-видимому, был некурящим, поскольку ни разу за время совместной поездки не был замечен с сигаретой.

– И все-таки неужели мы и вправду ту чертовщину видели?.. – не выдержал Алтанхуаг.

Невозмутимость русского его даже удивляла. Хотя обычно это монголов и азиатов в целом считают хладнокровными и бесстрастными, а славян, наоборот, вспыльчивыми и эмоциональными.

– Доставай свой телефон, давай запись посмотрим! – предложил напарнику.

– Так он разрядился, – огорошил монгола Валера, – рекордер же долго был включен, а батарея-то не резиновая. Мы ж в дороге сколько часов? И от прикуривателя нельзя подпитаться. Теперь только по окончании рейса…

– Проклятая кровь! – Молодой шофер так опечалился, что употребил сильное монгольское ругательство и даже забыл поинтересоваться у напарника моделью его гаджета и попросить показать, что там, и впрямь какая-то особая система разъема, что невозможно подзарядить от автомобильного аккумулятора.

Разочарованно выкинув окурок, Алтан помог Валере собрать мусор в пакет, закрыл окно и напомнил, что теперь настала очередь русского вести машину. Тот решил почему-то махнуться местами, разминувшись друг с другом в кабине, «чтобы уже не выходить наружу».

«А может, все-таки гей?» – мелькнула у монгола подозрительная мысль, когда он крайне неудобным способом протискивался на пассажирское место. Усевшись на правое сиденье, он наконец-то позволил себе расслабиться и постарался выкинуть из головы странности в поведении русского, так же как выкинул минуту назад из окна сигарету.

Запустив двигатель, Валера тронул грузовик с места и повел вперед. Дальше колея извивалась, в целом сохраняя восточное направление, но отклоняясь то южнее, то, напротив, севернее. И на этом неровном, сложном участке, где нужно было ехать с особенной осторожностью, Валера почему-то прибавил скорость.

Монгол удивленно повернул голову к нему, в глазах парня читался немой вопрос: «Ты что, псих?!» Но русский рулил с таким уверенным и серьезным видом, что казалось, он знает, что делает. Поэтому Алтан неожиданно для самого себя промолчал.

Тем более что Валера водил действительно заправски, в повороты укладывался идеально и весь участок прошел гладко, пока колея не подалась к северу и снова не выровнялась. Проскочили извилистый отрезок, и через некоторое время, видимо, русскому надоело ехать быстро, и он скинул скорость. Монгол уже успел к тому моменту успокоиться. Лишь на языке повисла невысказанная мысль: «Ты, русский, богат на сюрпризы…».

Ночь постепенно рассеивалась. Луна растворялась в светлеющем небе, как призрак. На горизонте уже вовсю расцвела утренняя заря. Вскоре взойдет солнце и затем превратится в дневное палящее светило, а щадящее «ночное» напарники будут вспоминать с ностальгией.

Чтобы лучи не били прямо в глаза, ослепляя, дальнобойщики опустили специальные шторки.