Тем не менее секс получался запоминающимся. Вряд ли могло быть что-то лучше, чем встреча двух изголодавшихся, истосковавшихся по настоящей близости людей, внутренне, по духу, похожих, у которых возникло взаимное плотское влечение. Такое не забывается. Что бы ни случилось дальше, они потом не раз с теплой щемью в груди вспомнят происходившее, каждый – идя по своей жизненной тропке… Которые, к сожалению, не смогли бы сплестись воедино даже вопреки невысказанным желаниям мужчины и женщины.

Это Зона. У НЕЕ свои расклады. Человек здесь лишь предполагает, а располагает ОНА…

Пока Геркулес оставался в лагере, дожидаясь чего-то, одному ему ведомого, он, хоть и не совершал дальних вылазок, расслабляться себе-сталкеру тоже особо не позволял. Поддерживая физическую форму, отжимался и выполнял асаны по утрам, стрелял по специальным мишеням, установленным на окраине лагеря. Оружие поддерживал в идеальном порядке. Иногда выходил из лагеря «в поле», чтобы не подзабыть, как распознаются и обходятся изменки.

Для этого сталкера постоянные тренировки и готовность находиться в ходке являлись синонимами существования, жизненного пути.

Между прочим, сталкер Балу, который спас его, оказался замечательным парнем. Раньше Геркулес с ним особо не был знаком. Просто пухлый невысокий чувак (за телосложение в том числе и получил свою кличку, чем-то действительно напоминая медведя из классического мультика), который притаранился в Зону из Приморского края. Отец у него был китайцем, и поэтому сталкер имел характерный азиатский разрез глаз, но при этом прекрасно разговаривал на русском, а по-китайски знал лишь отдельные слова. Зато у него получалось забавно имитировать экзальтированную на слух европейцев китайскую речь, за что он регулярно срывал всеобщие шквалы хохота и аплодисментов на посиделках у костров.

– Хундзяо шквайчзи бу си хуа! – произносил он скороговоркой с характерной китайской напористостью.

Обитатели Поднебесной даже самую безобидную фразу проговаривают с такой интонацией, будто это страшнейшее ругательство. Геркулес однажды чуть не подавился хлебом от смеха.

Правда, в том, что касалось ходок, Балу был неукоснительно серьезен. Геркулес ходил с ним несколько раз в паре, и ни разу за этим пухлым и простоватым с виду сталкером не было замечено ни одной оплошности. Неудивительно, что скоро их сотрудничество переросло во взаимное уважение.

Так же, как и с Ротвейлером. Ротвейлер, несмотря на свою напускную веселость, был вполне конкретным типом. Ротвейлер и Балу составляли для ветерана Геркулеса неплохую компанию, чтобы выпить. В качестве исключения эти опытные бродяги могли поделиться друг с другом собственными притчами из багажа оставленных за спиной ходок. Хотя в основном предпочитали молчать. Правильные люди – это те, с которыми можно помолчать вместе, не чувствуя себя неудобно.

Июнь на календаре уступил место июлю, и первая половина года осталась позади. Задержавшийся в лагере сталкер почувствовал, что момент, которого он ждал, близится. Хотя каких-то особо значимых перемен вокруг вроде не обозначилось. По вечерам Геркулес частенько что-то чиркал в своем допотопном бумажном блокнотике, словно фиксировал наблюдения или делал заметки…

Утром седьмого июля он выступил в ходку, уже взаправдашнюю, не тренировочную.

Но перед этим, шестого вечером, пришел к Сестре-Ай. У него все было уже приготовлено к утреннему выходу, и оставалось только лечь спать и хорошенько выспаться. Поэтому встретился он с девушкой не для того, чтобы остаться на ночь, хотя время часы показывали позднее. Расслабляться и выпадать из реальности перед грядущей битвой с Зоной противопоказано.

– Айше, я хотел кое-что тебе сказать, – произнес мужчина, когда женщина открыла дверь.

Жизнелюбивая смотрела на него внимательными черными глазами, засасывающими, как две черные дыры.