– Ох, Господи милосердный, мисс Шарлотта! Секундочку, я позову вашу маму. Она тут, в гостиной.

– Нет нет! – испуганно вскрикнула Шатти.

Но было уже поздно. Где то на заднем плане верная Бидди громко призывала графиню Кэссилис. Рука Шатти непроизвольно потянулась к аппарату: в любую минуту она нажмет на рычаг, и разговор прервется. Она в безопасности… в полной безопасности…

Несколько секунд спустя в трубке послышался взволнованный голос леди Элизабет.

– Шарлотта! Шарлотта, доченька, где ты?

Только не вешай трубку, прошу тебя! Я же просто поговорить с тобой хочу! Доченька, мы так по тебе соскучились. Мы ночей не спим, волнуемся, гадаем, где ты. С тобой все в порядке?

Пожалуй, разговор лучше не затягивать, прикинула про себя Шатти. Наверняка есть способ отследить любой звонок. Глазом моргнуть не успеешь, как в Арброт нагрянут детективы.

– Все в порядке, мамочка. Я звоню, чтобы сказать: тревожиться обо мне не нужно. У меня все замечательно.

– Родная, но мы же себя не помним от тревоги! Особенно Эдам, бедняжка. Он…

– Мама, я не выйду замуж за Эдама. Я не люблю его. Я знаю, вам он нравится, но мне нет. Так что давай сразу расставим все точки над «i».

– Как скажешь, девочка моя, только вернись домой! – умоляла мать. – Мы все уладим.

Ну какое без тебя Рождество? И дедушка все время про тебя спрашивает. Он очень болен, не знаю, доживет ли до следующего Рождества.

Эта новость произвела впечатление отрезвляющей пощечины. Дыхание у Шатти перехватило, сердце чуть не остановилось.

– Дедушка болен? – Она вдохнула глубже, но тщетно: грудь словно сдавило железным обручем. – Что с ним?

– Что то вроде сердечного приступа. Врачи с точностью сказать не могут. Но ему очень плохо.

И ты ему нужна, родная.

– Я… не знаю, мама. Может, я и вернусь. Я… я правда не знаю. Я перезвоню.

Трясущимися пальцами Шатти повесила трубку на рычаг и тут же отдернула руку, словно обжегшись. Вот тебе и паспорт! Ни в какую Бретань она конечно же не поедет.

Шатти в задумчивости потерла лоб ладонью, пытаясь разобраться в собственных чувствах. Способны ли ее родители сослаться на несуществующие недуги и воспользоваться восьмидесятилетним стариком в качестве предлога, чтобы заманить ее домой? Проверить можно лишь одним способом – вернуться домой.

Она выбежала из телефонной будки и поспешила назад, на шхуну. Ворвалась в каюту для экипажа, схватила свой чемодан, раскрыла его прямо на полу и на цыпочках прокралась в каюту Кеннета за вещами. Тот еще спал – одна рука свисает до полу, волосы растрепались, одеяло съехало, являя взгляду загорелое, мускулистое бедро.

Шатти собрала разбросанные по стульям вещи, схватила со столика часы и так же неслышно вернулась обратно. Она понятия не имела, надолго ли задержится в Эдинбурге, но на пару дней «экипировки» у нее хватит. Косметика, зубная щетка, чистое белье… Шатти выдвинула из под койки ящик для одеял и достала бумажник. В нем она прятала свои «сокровища» от хозяина шхуны. У нее на руках – больше ста фунтов. Этого должно хватить на поезд до Эдинбурга, на такси и на ночлег в дешевом мотеле при необходимости.

Молодая женщина в спешке оделась и запихнула бумажник в карман джинсов. Закрыла чемодан и, повернувшись к двери, замерла.

В дверях стоял Кеннет и, скрестив руки на груди, с нескрываемым любопытством наблюдал за ее действиями.

– Что, собственно, происходит? – осведомился он, протирая заспанные глаза. Из одежды на нем были только старые джинсы и носки.

– Я… я должна уехать, – пробормотала Шатти, протискиваясь мимо него с чемоданом в руках.

– Куда уехать?

– В Эдинбург.