– Заходите, – произнес хозяин дома, поднимаясь из за письменного стола.

Гордон Алан Мак Мед Кэссилис был невысок, одет с безупречным вкусом и весьма представителен. Виски его уже посеребрила седина.

Граф протянул гостю руку. Кеннет ее пожал.

– Гордон Кэссилис.

– Кеннет Лэверок.

– Будьте добры, садитесь, – пригласил граф, указывая на огромное кожаное кресло с подголовником. – Вы пришли к Шарлотте?

Кеннет кивнул.

– Она здесь?

– Могу ли я поинтересоваться о цели вашего визита?

– Мы с ней друзья. Но вы не ответили на мой вопрос. Она здесь?

– А, так вы тот самый писатель… который живет на шхуне.

Лэверок понемногу начинал раздражаться: ну, сколько можно ходить вокруг да около?

– Либо Шатти здесь, либо ее нет, – произнес он. – А если ее, здесь нет, тогда я лучше пойду.

– Она здесь, – заверил его светлость. – Но не знаю, захочет ли она говорить с вами.

– Может, она сама решит этот вопрос?

– Шарлотта не всегда знает, что для нее лучше, – возразил граф.

Едва сдерживаясь, Кеннет приподнялся в кресле, оперся ладонями о стол и посмотрел прямо в лицо собеседнику.

– При всем моем к вам уважении, мистер Кэссилис, сдается мне, вашу дочь вы толком не знаете. Она красива, умна и намерена прожить жизнь так, как хочет сама. За это я ею и восхищаюсь. И переделать ее вы не сумеете. Рано или поздно она снова сбежит. А меня, чего доброго, рядом не окажется, чтобы защитить ее и поддержать. Мы же оба этого не хотим, верно?

Мгновение хозяин дома испытующе глядел на молодого человека, затем медленно кивнул.

– Вы кажетесь мне здравомыслящим человеком, – произнес он.

С этими словами граф Кэссилис выдвинул верхний ящик стола и извлек оттуда чековую книжку – роскошную, с золотым обрезом, вроде тех, которыми пользуются только богачи. Затем снял с подставки ручку «Паркер», вписал в пустую графу несколько цифр и вручил чек Кеннету.

– Я сюда не за деньгами пришел, – нахмурился тот. – Я пришел к Шатти. Вот и все. Мне нужно поговорить с ней.

– И вы с ней, безусловно, поговорите. – Граф помахал чеком. – Ну же, берите!

– Не пытайтесь от меня откупиться. Я все равно не уйду.

– Да я вас и не гоню, – возразил граф. – Я хочу, чтобы вы женились на моей дочери.

– Что?! – задохнулся Кеннет.

– Это вам вроде как приданое. Берите деньги – и она ваша.

– Вы хотите, чтобы я женился на Шатти?

– В силу какой то непостижимой причины девочка вообразила, что влюблена в вас по уши.

Ее дед официально поставил меня в известность, что, если я стану противиться этому союзу, он превратит мою жизнь в ад. Я всей душой люблю моего тестя. Я ему многим обязан, а более всего ценю за то, что он человек слова. Я долго с ним спорил, пытаясь заставить взглянуть на вещи моими глазами. Однако Энгус Арран остался непреклонен: Шарлотта должна выйти за вас, и точка. Так вот я не хочу, чтобы Шарлотта когда либо узнала о нашем разговоре. Если дочь поймет, что я одобряю этот брак, она вас тут же пошлет на все четыре стороны. Шарлотта – бунтарка по природе. Она все делает наперекор.

Кеннет потеребил в руке чек, от количества нулей глаза его непроизвольно расширились. Все складывается как нельзя лучше. Так почему же он ощущает какой то подвох? Как если бы он не столько получил драгоценнейший дар на свете, сколько стал игрушкой в руках графа Кэссилиса и выполняет за графа его же грязную работу? И Кеннет решительно вернул чек.