Он фыркнул и провел рукавом по потному лбу. Он выглядел не так жутко после ночи сна и хорошей еды, но его кожа все еще была болезненной, руки дрожали. Одеяло было натянуто до его подбородка, чтобы защититься от холода, проникающего снаружи, где буря стала только сильнее — балкон уже покрыло шесть дюймов снега, озеро не было видно. Мона хмуро разрешила солдатам снаружи покинуть посты. Они пришли с синими губами и в инее, и ковер все еще высыхал после того, как они прошли по залу.

Селено чихнул и укутался в одеяло сильнее.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила я.

— Ужасно. Я же говорил, что валериана не работает.

— Ты спал, — возразила я.

— Спал, но ощущаю себя так, словно меня катали по каменному карьеру в это время. Я хочу маковый настой, лекарь давал его мне не просто так.

«Чтобы подавить тебя, управлять тобой, как механической игрушкой», — я подавила желание начать этот тщетный разговор — в своем настроении он только отмахнется и разозлится, а у меня не хватило бы терпения возражать.

— Просто принимай это и дальше. Элламэй сказала, что добавила больше березы от боли.

Он отвернул голову от остывающей чашки на столике.

— Алькоро совершило величайшие медицинские открытия в Восточном мире, — сказал он, — а она обвиняет нас в глупости. В Сильвервуде есть анальгетики, или они пытаются прогнать болезни молитвами?

Я подавила очередной вздох, раздраженная его оскорблениями. Он посмотрел на меня, я встала с кровати.

— Куда ты?

— Переодеться для ужина, — сказала я. Хотелось скорее расправиться с ужином, я не только была голодна, но и хотела скорее услышать от Кольма о новых петроглифах. — Я пытаюсь, Селено, правда. Я пытаюсь сделать для Алькоро все, что могу. И для тебя. Но было бы проще, если бы ты попытался договориться с Моной — тогда она сможет оспорить твой приговор после этого.

— Мой что?

Я застыла у двери. Отлично. Я сказала это вслух?

— Какой приговор? — спросил он.

Мои силы угасли, я вдруг захотела забраться под одеяла и оставаться там до конца бури, что бушевала внутри и снаружи замка. Я потерла лицо.

— Джемма?

Лучше не говорить ему.

— Еще секреты? — резко спросил он.

Я вздохнула и повернулась к нему.

— Я говорила с ней и Ро прошлой ночью. Они упомянули, что нам нужно готовиться к… расплате за все это.

— Например?

— Санкции, возмещение.

— Разве не об этом мы спорили час? — спросил он.

— Всего час?

— Расскажи мне, — его глаза зло блестели. — Хватит врать мне.

— Я не вру, Селено. Я пытаюсь понять, как это сказать, — я развела руки. — Мона и Ро сказали, что Ассамблея шести захочет выдвинуть обвинения. Против тебя. Они хотят сделать тебя военным преступником.

Он смотрел на меня.

— За что? — спросил он.

— За подавление двух стран, — сказала я.

— Сиприян забрали за тридцать лет до моего рождения, — сказал он

«Знаю. Я знаю, что это не твоя вина, что ты этого не просил для своего титула, что все это сделали за тебя. Я знаю, что это не важно».

— А ты? — спросил он в тишине. — Тебя тоже?

Я подавила желание прикусить губу.

— Нет, они… хотят вернуть меня на трон.

— Алькоро? — спросил он.

— Конечно, Алькоро.

Он уставился на меня.