Я прижала ладонь к полу меж двух прутьев.

— Да, — прошептала я.

Его пальцы скользнули вперед, его большая ладонь охватила мою. На его ладони были мозоли, одна была на среднем пальце — мозоли от работы и письма. Его ладони были холодными, как мои, но ощущение кожи на коже послало по мне ток, что ослабил узел в животе. Я прикусила губу, борясь со слезами. Не сработало. Каменные стены усилили мой всхлип.

Пальцы Кольма сжались на моих. Я попыталась вытереть глаза другим рукавом.

— Прости, — прошептала я.

Он подвинулся, свободная рука проникла меж прутьев. Пролезло только до запястья, но он дотянулся до моих колен. Он нежно потянул, притягивая меня ближе, к металлу. Прутья были ледяными, но их перекрывал жар его тела. Он прижался, и наши тела соприкасались меж прутьев, он прижался лбом к моему.

— Плачь, сколько тебе нужно, — прошептал он.

Мы сидели так, прижавшись сквозь прутья его камеры долго, и я забыла о холоде пола и металла. Его большой палец скользил по моей ладони, но чаще замирал на месте. Тишина между нами была уютной, без секретов и вражды, без смятения. Мирной.

А потом в конце коридора скрипнула дверь. Мы отпрянули. Сапоги прошли по полу, пальцы Кольма ускользнули от моих. Стало видно незнакомого солдата.

— Королева просит вас вернуться в замок, — сказал он.

Мона будет злиться. Я подавила вздох, неловко встала на ноги. Кольм в дюймах от меня сделал так же. При страже, вспомнив, что я вернусь туда, где на меня все злятся, я вдруг снова стала робкой. Я сжала плащ в кулаках, осторожно посмотрела в глаза Кольму.

— Прости, — сказала я. — Я попытаюсь поговорить с твоей сестрой.

— Все хорошо, — сказал он. — Не кори себя, Джемма.

Он отпустил прутья, и, несмотря на стража, я коснулась его ладони. Она была холодной.

Я вдохновилась, потянулась к горлу. Я расстегнула плащ, убедилась, что страж видел, как я убрала брошь карман, а потом отдала ему ткань. Плащ был маленьким для него, едва ли отогнал бы холод. Но он без слов принял ткань, прижал ее к груди, словно я дала ему что-то дорогое.

— Спасибо, — сказал он.

Страж кашлянул, жестом указал мне следовать по коридору. Я поспешила за ним.

Снаружи с озера дул пронзающий ветер. Я склонялась из-за него, он проникал под одежду, я крепко прижимала руки к груди. Мы миновали край города, высокая стена окружала Черный панцирь. Я прошла за стражем через врата, чуть не отпрянула от какофонии копыт и топота во дворе. Я шарахнулась в сторону, конюх спешно уводил каштановую лошадь в зеленой накидке.

— Что происходит? — спросила я у стража, когда мы подошли к дверям замка.

Он не ответил.

У входа было не менее людно. Слуги бегали с волнением, почти в панике. Я ускорилась. Близился полдень, я отсутствовала не так и долго. Что произошло за это время, что начался такой беспорядок?

Мы прошли по большой лестнице, что вела на этаж выше, и я поняла, что страж ведет меня в комнаты Моны. Я начала продумывать, как вести себя с гневом Моны. Выступить упрямо? Попробовать воззвать к голосу разума? Попросить прощения?

Сдаться и оказаться за решеткой?

Площадка сверху была украшена изящными гобеленами и потолком с арками, но мой взгляд манили двери слева. Мы миновали первую, вторую, на них были вырезаны камыши. Я смотрела на двери, не поворачивая головы. Комната Кольма.

Кольцо его жены.

Я следовала за стражем, пытаясь подавить желание открыть дверь, пока мы не добрались до конца коридора.