У комнаты Моны я задержалась в коридоре. Последние уходили по коридору, ее двери были заперты за мной, и я выбралась из теней и прошла к двери с вырезанными камышами. Я прижала ладонь к ручке, отчасти ожидая, что будет заперто. Но дверь поддалась и приоткрылась. Я вдохнула и проникла в комнату Кольма.

Лампа горела у двери, огонь был низким и голубым. Я подкрутила ее, и свет залил комнату. У Кольма была прихожая, но меньше, чем у Моны, здесь едва уместился чайный столик с двумя стульями у камина. Зато тут были шкафы с книгами и окно с широким подоконником и темными ставнями. Две двери были в дальней стене — кабинеты или что-то еще… одна могла быть комнатой Амы. Я сглотнула ком в горле, прошла к другой двери и повернула ручку.

Было темно и тихо, пахло чернилами и воском. Я зажгла пару свеч, опустила лампу и огляделась. Кровать с пологом, шторы задернуты, камин был удивительно низким. Комната была чистой, только несколько вещиц указывали, что тут жили — книга на столике у кровати с отмеченными ленточками страницами, сапоги, неровно стоящие на полу, одинокая перчатка на сундуке под окном. Я прошла к сундуку, убрала перчатку и поставила лампу на пол. Пришлось подвинуть деревянную рамку за сундуком, чтобы поместилась лампа. Я открыла сундук и заглянула внутрь. Я осторожно искала среди летней одежды, пока не задела копию «Нашего общего происхождения». Я вытащила ее, открыла и нашла страницы моих писем. Я вытащила их, вернула книгу на место и закрыла сундук. Я оставила сверху перчатку, проведя на миг ее пустыми пальцами по своей ладони, а потом опустив ее, ощутив себя глупо.

Я набралась смелости и прошла к столику у кровати. За книгой и канделябром стояла шкатулка, перламутровая рыбка мерцала. Я открыла ее, склонила и поймала кольцо ладонью.

Оно было маленьким, но не меньше моего пальца. Изящный цветок из розовых жемчужин на вершине. Я провела пальцами по кругу, металл едва успели поносить.

— Прости, — прошептала я, оглядела комнату, где когда-то была счастливая пара, а теперь было полно призраков. — Простите, — снова сказала я. Взгляд упал на камин, и я поняла, что не так. Не камин казался странным, а пустая стена над ним. Открытое место тянулось к потолку, большой гвоздь наверху показывал, что раньше там была картина.

Я вспомнила с болью камин в своей комнате в Ступенях к Звездам, свадебный портрет сменила карта Алькоро. Я медленно вернулась к сундуку под окном, из-за которого выглядывала деревянная рамка. Ноги двигались вперед сами, и я замерла перед сундуком. Я отодвинула его и развернула картину.

У Амы было лицо в форме сердечка и сияющие карие глаза, губы изогнулись в улыбке, что явно была для нее легким выражением. Ее свадебное платье было розовым, как кольцо, а каштановые волосы были переплетены с косами и лентами. Я сжала колечко в кулаке. Она была милой, уверенной, как Мона, но без холодной и твердой оболочки. Но мой взгляд привлек Кольм. Когда сделали картину? Мона сказала, что свадьба была за год до вторжения моего народа, значит, четыре года назад.

А могло быть и сорок.

Лицо Кольма светилось, а теперь он был погасшим. Его улыбка была яркой, сверкала в глазах, которые он не прикрывал. Он держал руку невесты обеими ладонями, выглядел как мальчишка, сильно напоминая Арлена, он мог быть того возраста, когда картину нарисовали. Я задела краски на его лице, изменила курс и провела по темному золоту его волос. Охра. Я представила, как художник подбирал краски на палитре. Там немного темнее, тут ярче. Щеки пылали, а изображение Кольма весело смеялось над моим смущением.

Он бы сейчас так не смеялся. Он улыбался, сжимая губы. Хоть это было искренне, в нем оставалась доля горечи.

Его лицо было маской, как у Моны?

Или просто счастье пропало?

Я лезла не в свои дела, я знала. Этот портрет сняли и спрятали за сундуком по тем же причинам, что Селено снял наш, и я не имела право сейчас его разглядывать.