— Нет, если событиями управляет Прелат.

Он нахмурился.

— Это смелое обвинение.

— Да?

— Зачем Прелату так манипулировать законом против вас?

— Я всегда считала, что это было для того, чтобы я перестала хоть как-то присутствовать в ее жизни, чтобы не перечить ее повышению до Прелата, — сказала она, взяв печенье.

— Она заперла вас, чтобы подняться до Прелата?

Мама пожала плечами.

— Предыдущий Прелат постарел ко времени, когда меня арестовали. Он умер, и мой срок продлили, пострадали и прислужники, что постились. Думаю, в том хаосе она не хотела, чтобы я испортила ей шансы.

Я сжала губы. Я забыла о трех прислужниках, что умерли в период смены Прелатов, каждый пал от тайного сильного настоя, которым они очищались во время номинации на следующего Прелата.

— Ты участвовала в диссертации Шаулы? — спросила я, озвучив свои мысли.

Они посмотрели на меня, удивленные сменой темы.

— Какой диссертации? — спросил Селено.

— О многоножках, — сказала я. — Это было до того, как она стала служить церкви.

— Я делала иллюстрации, — сказала мама. — Мое имя упоминается в тексте.

— У тебя есть копия? — спросила я.

— Нет. Было две копии — одна для нее, другая для библиотеки академии.

— Думаю, остались альбомы того времени, — сказала я. — Грубые наброски, чтобы потом не было ошибок?

— Конечно, — сказала она. — Та техника была непростой, нужно было передать биолюминесценцию. И тогда я начала воском покрывать части иллюстрации. Я использовала это снова и на рисунках из пещеры.

Я смотрела вдаль, сжав губы.

— Хм.

Селено тряхнул головой от моих заблудившихся мыслей и повернулся к моей маме.

— Я все еще думаю, что нашли еще что-то, что продлило ваш срок. Шаула даже не была Прелатом, когда вас арестовали. Как служитель мог такое подделать?

— Не проси меня объяснить махинации приближенных к тебе, — рявкнула она. — Наша любимая монархия традиционно переоценила мятежников и недооценила советников.

— Я не согласен, — резко сказал он. — Кто делает пустыню Феринно непроходимой даже для вооруженных путников?

— Бандиты и воры, — сказала мама. — Не те, кого не устраивает политика. Ты забываешь, что даже среди мятежников много верующих. Их не устраивает официальная интерпретация Пророчества, но нет согласных в том, какое значение на самом деле. Некоторые требуют дословного перевода, говоря, что Призм был не человеком, а осколком света, что вырезал петроглифы. Другие думают, что «Седьмой король поднимется» означает, что мы потеряем счет королям, а потом один поднимется из могилы. Многие думают, что глифы «тысяча лет» лучше перевести как период процветания. Если вкратце, вас во многом защищает то, что мятежники разобщены.

— Надеюсь, так и будет, — сказал он, намереваясь закрыть тему. Он посмотрел на меня, отцепляя спальный мешок от седла. — Хотя не отрицаю, что я уже пропускал предательство рядом с собой.

Мама ядовито посмотрела на его затылок, но я едва это видела. Нужно было многое обдумать. Разум кипел, работал задолго после того, как лампу погасили, и мы легли спать. Я слушала, как Селено становилось дышать все сложнее. Когда я уснула, сны были бессмысленными — лилии росли на белом песке пляжа, темное небо над ним было в точках ползучего света.

* * *

— Что ты помнишь из диссертации Шаулы?

Мама оторвала взгляд от котелка на костре.