«Но она не только наша», — подумал Турлоу. Он ощущал, что здесь присутствует кто-то еще. Парящее в воздухе нечто. Настороженное, опасное. Турлоу взглянул на Рут. Макушка ее доходила ему как раз до плеча. Рыжие волосы влажно поблескивали в тусклом свете фонарей. Тишина вокруг них казалось влажной, и странное чувство давления все не проходило. Утоптанная земля скрадывала звук шагов, они были почти не слышны.

«Сумасшедшее чувство, — подумал он. — Если бы какой-нибудь пациент описал мне подобное, я немедленно начал бы обследовать его, чтобы выяснить, откуда растут корни этого бреда».

— Я забиралась сюда, когда была еще девчонкой, — сказала Рут. — Это было до того, как здесь провели освещение для ночных вечеринок. Я так злилась, когда они проводили сюда свет.

— Ты приходила сюда в темноте? — спросил он.

— Да. Я ведь никогда не рассказывала тебе об этом, правда?

— Никогда.

— Воздух кажется таким чистым после дождя, — она сделала глубокий вдох.

— А твои родители не возражали? Сколько тебе было?

— Одиннадцать, кажется. Родители не знали. Они всегда были так заняты своими вечеринками и прочим.

На маленькой опушке от дороги отделилась темная тропинка, ведущая налево через проход в скале. Они прошли сквозь отверстие, спустились по короткому лестничному пролету на залитую гудроном вершину цистерны с водой. Под ними в ночи влажными жемчужинами были разбросаны огни города, бросающие оранжевые отблески на нависшие облака.

Теперь Турлоу ощущал, что странное давление усилилось. Он взглянул вверх, вокруг — ничего. Он опустил взгляд на бледное лицо Рут.

— Когда мы забирались сюда, ты спрашивал: «Можно тебя поцеловать?» — сказала она. — А я обычно говорила: «Я надеялась, что ты об этом попросишь».

Рут повернулась, прижалась к нему, запрокинув лицо. Его страхи, непонятное давление — все было забыто, когда он наклонился, чтобы поцеловать ее. На миг показалось, что время двинулось вспять, что Денвер, Нев — ничего этого не было в их жизни. Но пылкость поцелуя, то, как требовательно ее тело прижималось к нему, — это наполняло его возрастающим изумлением. Он отстранился.

— Рут, я…

Она прижала пальчик к его губам.

— Не надо ничего говорить.

Затем:

— Энди, тебе когда-нибудь хотелось отправиться со мной в мотель?

— Дьявол! Тысячу раз, но…

— Ты никогда по-настоящему не добивался меня.

Он почувствовал, что Рут смеется над ним, и в его голосе зазвучали сердитые нотки:

— Я был влюблен в тебя!

— Я знаю, — прошептала она.

— Я не хотел просто переспать с тобой. Я хотел… ну, черт побери, я хотел жениться на тебе, чтобы у нас были дети, и так далее.

— Какой идиоткой я была, — прошептала она.

— Милая, что ты собираешься делать? Ты собираешься получить…

Он замялся.

— Развод? — спросила она. — Разумеется, только потом.

— После… суда?

— Да.

— Это проблема всех маленьких городков, — сказал он. — Каждый знает все о делах всех остальных, даже когда это совсем не его дело.

— Это очень запутанное предложение — для психолога, — сказала Рут.

Она прильнула к нему, и они так и стояли, не говоря ни слова. Турлоу думал о непонятном давлении и постоянно проверял ощущения, как будто они были больным зубом.