В гостиной стояла худенькая, совсем еще юная девушка в потертом плаще, под которым виднелись большие болотные сапоги. Увидев спускающегося по лестнице Андрея, она подняла на него измученные, полные безнадежности глаза:

    – Доктор... мой братик, он, кажется, умирает. Мать послала меня за вами, но я так долго шла...

    – Бренда, принесите ей рому, – приказал Андрей. – Что с вашим парнем?

    – Он весь синий, доктор, почти не дышит. Губы распухли, глаза тоже... мама давала ему травы, но ничего не помогает.

    – На болотах был?

    – Да откуда ж нам знать, доктор? Он ведь целыми днями бегает, где ему вздумается. Ему всего одиннадцать, как за ним таким уследишь?

    – Выпейте рому, он вас успокоит. Бренда, выездной кейс. Лалли! Одеваться!

    – Вы собираетесь ехать к больному на ночь глядя? – широко распахнула глаза сестра. – Но где же такое видано?

    – Здесь вам не Аврора, – прошипел Андрей, – на этой планете нельзя отказывать больному только из-за того, что у вас приступ мигрени. Советую вам это запомнить – раз и навсегда. Иначе нам с вами не сработаться.

    Через две минуты он, затянутый в кожаный комбинезон пилота атмосферных машин, уже заводил свой джип. На заднем сиденье расположилась совершенно невозмутимая Лалли со здоровенным белым чемоданом, в котором было все необходимое для акта воскрешения на месте.

    – Как вас зовут? – спросил он девушку.

    – Анита, доктор. Скажите, это лихорадка, доктор? Мама очень боится, что Юрген подхватил на болотах лихорадку...

    – Я не могу ставить диагноз на расстоянии, Анита. Мне нужно видеть больного. Губы, говорите, распухли? Но он общается с вами, а? Крыша у него не поехала?

    – Он в полном сознании, доктор. Но он еле дышит, понимаете?

    – Понимаю. Учись, Лалли, – произнес он, обернувшись к своей сестре, – сейчас ты увидишь довольно типичный случай. Если, конечно, я не ошибаюсь.

    Дорога до фермы «Три ключа», где произошло несчастье, заняла у Андрея не более пятнадцати минут. Спустившись в долину, он увидел, как светятся окна большого, запущенного дома, за которым расположился целый лес ветрогенераторов.

    На фырканье джипа из дома выбежала высокая, некогда очень красивая женщина в пухлой теплой куртке.

    – Ах, доктор, мы все так рады, что вы вернулись к нам! – Она дрожала, но не от холода. – Наш Юрген, кажется, подхватил-таки лихорадку. Я уже думала, что Анита не успеет. Пойдемте, пойдемте... он, кажется, задыхается.

    Сопровождаемый молчаливой Лалли, Андрей поднялся на второй этаж и очутился в чистенькой комнатке, стены которой еще недавно покрывали ковры. Теперь ковров не было, как не было в ней и игрушек, кроме пары старых, истрепанных кукол в ногах кровати, на которой лежал белокурый мальчишка с вытянутым, синюшным лицом. Его рот с такими же, почти фиолетовыми, губами был широко раскрыт, из красных, словно навыкате глаз текли слезы.

    – Та-ак, – хмыкнул Андрей, подходя к кровати, – ну что, парень, что ж это ты? Хм-м, да это прямо классика. Лалли, возьмите свет и загляните ему в рот. Что вы там видите? Десны, нёбо? Как состояние слизистой?

    – Все интенсивно-красного цвета, однако я не вижу ни фолликулов, ни отечности, – доложила сестра.