— Бедняга!

— Да уж! Тут нечего добавить. После первых же слов Боливара Сан-Мартин, отбросив былые амбиции, стал тихим и покладистым. Видимо, он понял, что мир на континенте и консолидация с Боливаром — залог его собственного положения в Лиме.

— Что было дальше?

— Боливар показал Сан-Мартину письмо, полученное из Лимы. В общих чертах это была декларация надвигающейся революции с требованием пересмотреть конституцию. На следующий день Сан-Мартин покинул Гуаякиль, обдумывая новый вариант конституции. Теперь-то уж пришел конец его авторитаризму — власть принадлежит только конгрессу. Он даже немного поприсутствовал на балу победы, куда, конечно, был приглашен. Когда Боливар провожал его на «Македонию», Сан-Мартин объявил о своем намерении закончить политическую карьеру и удалиться на покой во Францию.

— Бедняга! — снова сказала Лючия. — Мне кажется, это даже жестоко, — вырвалось у нее.

— Согласен, мисс! Но иначе Гуаякиль не вошел бы в состав Великой Колумбии, и это была бы глубочайшая политическая ошибка.

Дверь отворилась. И сердце Лючии замерло — вместе с доном Карлосом в гостиную вошел сам Боливар. И она, и полковник вскочили на ноги, пока генерал широким шагом пересекал комнату, издалека протягивая руки:

— Мисс Каннингхэм! Оланета рассказал мне все, не надо лишних слов и объяснений. Теперь я хочу знать только одно — как я могу отблагодарить вас за столь неоценимую услугу? — Боливар взял Лючию за обе руки и прижал их к своим губам. — Боюсь, до сегодняшнего дня я по достоинству не оценивал участие некоторых англичан в этой войне. Надеюсь, полковник поймет меня правильно. Эта женщина, — он обратился ко всем присутствующим, — не только красива, но и поразительно смела!

Лючия покраснела:

— Благодарю вас, генерал. Позвольте мне поздравить ваше превосходительство с замечательной победой в Гуаякиле. Полковник Соуверби был так любезен, что рассказал мне обо всем.

— Итак, сеньорита, могу ли я просить вас об одном одолжении? Я хотел бы пригласить вас отобедать со мной.

Лючия еще не успела ответить, как позади нее раздался холодный и решительный голос дона Карлоса:

— Мой генерал! Мисс Каннингхэм приехала сюда, чтобы повидаться со мной!

Боливар повернулся к де Оланете и посмотрел на него долгим немигающим взглядом, выражающим крайнее изумление.

— Карлос, возможно ли? Твоей неприступности пришел конец? Тогда приглашение на обед относится к вам обоим.

— Благодарю вас, сир! С огромным удовольствием!

Глаза обоих мужчин встретились. Лючия, не понимая, что происходит, переводила взгляд с одного на другого, ощущая, что в воздухе нависает непонятная напряженность. Наконец Боливар отвел свой пристальный взгляд от дона Карлоса:

— Сеньорита, надеюсь, вы еще успеете отдохнуть. Обед в восемь часов. Я постараюсь отблагодарить вас более торжественно, нежели способен сделать это сейчас.

Боливар опять поцеловал обе руки Лючии и, круто повернувшись на высоких каблуках, покинул комнату. Полковник вышел следом за ним, оставив ее наедине с доном Карлосом, который стоял, хмуро уставившись в пол.

— Как вы понимаете, вам необходим сопровождающий. Однако кроме себя самого, мне некого назначить на эту должность. Итак, я буду охранять вас.

— Охранять меня? Зачем и от кого? — Лицо Лючии опять залилось краской.

Любовные похождения Боливара были притчей во языцах для всего Кито, но, по ее мнению, опасения дона Карлоса на этот счет были совершенно напрасны — она слишком хорошо помнила взгляд генерала, когда он смотрел на Мануэллу Саенз.