Белое облачко встретилось с моим лицом.

— Я… я…

— Давай не томи, Эйприл. Хочу, чтобы ты лежала на кровати, окей?

Мне странно. И я откровенно не понимаю, от чего меня потряхивает, от страха, холода или начинающейся волны боли и бреда? Правда, я не ожидала, что он согласится. Честно, я не готова вообще к такому повороту, просто в какой-то момент подумала, что будет разумно добиться от него какой-то подобной сделки, и вся эта затея спонтанна.

Муть в голове, не дает нормально мыслить, где-то боковым зрением я вижу Брэдли, который, так же как и мы курит и ухмыляется. В одно мгновение я покрываюсь капельками пота, и мне становится страшно душно и жарко. Кровать теперь для меня становится монстром.

Что же я делаю?

Ложусь на спину и со страхом смотрю, как мужчина приближается ко мне. На полпути наклоняется и поднимает с пола пепельницу, тушит остаток сигареты и продолжает движение. Рука доктора берет что-то рядом со мной, и я с еще большим удивлением обнаруживаю, что меня укрывают одеялом.

— А теперь попробуй уснуть, так будет легче. Вот чего я хочу.

И Натан просто уходит, в который раз запирая дверь на ключ.

А я продолжаю трястись и закрываю лицо ладонями.

— Какая же я дура.

Затем приходят самые ужасные муки, что я только испытывала.

Акт 6. О тех, кого с нами нет

Тягучая, темная кровь быстро заполняет шприц, мне холодно в том месте, где игла вошла в вену. Скучное зрелище, если честно. Клонит в сон после всего-того, что я недавно пережила. Хочется, наконец, по-настоящему выспаться и, как ни странно, поесть. Натан отложил в сторону жгут, внимательно наблюдая за моей кровью в его руках.

— Так, — он аккуратно достает толстую иглу и прижимает ватку, пропитанную спиртом к коже, — согни в локте.

Вокруг свежего прокола легко видны следы оттого, что я недавно сама себе ставила. Побледнеют ли когда-то эти темные точки? Кажется, что я родилась с ними. Уже так привыкла к собственным рукам без единого намека на живое от укола место.

Последний бред был долгим. Волосы ужасно спутаны, глотка саднит, а глаза слипаются от усталости. Мне чудились странные картины. Незнакомые мне люди приходили в эту комнату и разговаривали со мной в тот момент, пока меня колотило на кровати, заставляло ворочаться, тяжело дышать и потеть. Будто кто-то выставил температуру в комнате до «сдохни, человечишка». Вот уж не знаю, приходил ли в те моменты Натан, но когда я проснулась, то окно в комнате было открыто, а в воздухе витал стойкий запах каких-то лекарств. Он мне что-то давал? Колол? Из-за рези в глазах я так и не смогла найти свежих проколов на коже.

Сегодня утром, как только я открыла глаза, он пришел ко мне с набором юного лаборанта.

— Зачем ты берешь у меня анализы?

Натан захлопывает крышечку непонятной пластиковой пробирки, которую еще недавно присоединял к игле.

— Кровь многое может рассказать о состоянии человека, — говорит мужчина дежурно, убирая в маленькую квадратную термосумку кровь и баночку с мочой, которую я недавно заполнила. — Тебе заметно стало лучше, Эйприл. Стоит посмотреть.

— Ты сейчас будешь проводить всякие… как это называется?

— Нет, — усмехается доктор Палмер, застегивая сумку и вставая с моей кровати. На мгновение я забыла, что рука лежала на его колене, и теперь она плетью падает вниз. Я все еще испытываю слабость. — Ты же не думаешь, что у меня дома есть реактивы? Я в больницу быстро смотаюсь. Отдам это Хэйли и сразу обратно. Я очень скоро вернусь.

— И ты не боишься оставить меня в доме одну?

Он мотает головой, глядя на меня сверху вниз.