Вряд ли… Лейкозов, конечно, бывает очень и очень много. Разновидностей злокачественных образований костного мозга открыто уже прилично, но я не помню, чтобы хоть одно из них проявлялось таким образом. А самые тяжёлые формы вряд ли позволили бы пациенту прожить ещё семь лет после начала разгара болезни.

Здесь что-то другое.

— Но мы не верим, что это лейкоз, — встрял в разговор Манипур Кирис. — Вам может показаться, что я разбит из-за болезни своего сына, доктор Кацураги, но медицинскую логику могу понять даже я. Лейкоз бы уже давно убил моего сына.

— Согласен, это не лейкоз, хотя спешить с выводами не стоит. Я ещё не видел его анализов крови, — подметил я. — Тем более, это заболевание убивает далеко не всех. Многие живут ещё десятки лет, регулярно принимая специальные препараты.

— Но Арджун ничего не принимает, — помотал головой Манипур. — Только общеукрепляющие, витамины. Я нанял медсестру, чтобы она ставила ему капельницы.

— Да уж… Поначалу ей было нетрудно работать со мной, — произнёс Арджун. — Вены были на виду. А теперь и они куда-то исчезли. Бедная Гайатри порой по полчаса пытается вставить иглу в мою руку.

И в этом нет ничего удивительного. Когда человек худеет, его вены начинают заметно контурироваться, но если пропадает вообще весь жир, то сосудам попросту не на чем держаться, и они обретают патологическую подвижность. Не завидую их медсестре.

— Что ж, теперь мне нужно подробно осмотреть ваше тело, — подытожил я. — Господин Манипур Кирис, я бы всё-таки хотел, чтобы на этот период вы оставили меня с вашим сыном наедине.

— Хорошо, если так нужно, — нахмурился он. — Обычно я не оставляю его с незнакомцами, но…

— Я не причиню ему вреда, — твёрдо сказал я.

Манипур молча кивнул и вышел за дверь.

— А у вас есть хватка, — подметил Арджун. — Моему отцу обычно сложно диктовать условия.

Я начал прощупывать живот пациента, параллельно задавая ему вопросы.

— Теперь, когда мы наедине, господин Арджун Кирис, — начал я. — Мне бы хотелось узнать то, чего вы произнести при отце не могли.

Молодой человек заметно удивился.

— И что же? — поинтересовался он.

— Состояние, которым вы страдаете, иногда встречается при ВИЧ-инфекции. Кроме того, я заметил, что у вас очень увеличена печень. В основном за счёт неё живот так и вздымается по сравнению с остальными частями тела.

Я подразумевал, что причиной его состояние может быть тяжёлая инфекция вроде ВИЧ или гепатита.

— Хотите узнать, был ли у меня незащищённый секс? — усмехнулся он. — Нет, доктор Кацураги, не было. Можете быть уверены.

— Переливание крови, ранения? — продолжил расспрашивать я.

— Мимо, — вяло помотал головой Арджун. — Я сдавал анализы в больнице. Проверяли всё, что только можно. Никаких инфекций не обнаружили. А если бы их и нашли, мой отец бы уже об этом знал.

— В некоторых странах информацию о наличии инфекции, передающейся половым путём, сообщают только самому больному и более никому, — подметил я.

— Поверьте, если бы её у меня нашли, мой отец бы придумал способ, как вытряси из врачей правду.

— Верю, — кивнул я. — А теперь дышите спокойно. Я послушаю ваши лёгкие.

Я воспользовался старым предлогом, чтобы незаметно включить «анализ».

И представшая передо мной картина оказалась весьма шокирующей. С жировой клетчаткой Арджуна творился сущий кошмар. В конечностях её практически не осталось. Русская пословица «кожа да кости» описывала состояние больного буквально. Мышцы были слегка увеличены, но это был обманчивый симптом. На деле их раздуло из-за разрастания жировой ткани посреди мышечных волокон.