– Хотя нет, тот был не Козловский, – поправился Жово. – Он был Ковальский. Полячок. Молодой парнишка.
Лицо старика сохраняло полное спокойствие.
– Кому йогурт? – спросил Спаситель, желая направить разговор в другое русло.
К несчастью, образные выражения Жово всегда привлекали особое внимания Лазаря.
– А что значит «отправил жрать корешки одванчиков»?» – полюбопытствовал он.
– Значит, закопал его в землю, желторотик. – Жово повернулся к Спасителю. – Йогурт? Мне! Натуральный, если не трудно.
Время от времени Спасителя посещала мысль, что он приютил у себя под крышей психопата. Но он ей не поддавался. Жово – это Жово. Состарившийся ребенок, который наделал немало глупостей.
– Парни, раздеваемся и в постель, – распорядился Спаситель в 21:15.
– Скажешь маме зайти ко мне? – попросил Поль. Взгляд у него был встревоженный.
Только он и Спаситель заметили, что Луиза запаздывает.
– Обязательно, – пообещал Спаситель. К хрупкому мальчугану он втайне чувствовал слабость.
21:40, а Луизы все еще нет. Спасителю пришлось провести с собой работу. На линии Париж – Орлеан поезда часто опаздывают. Но почему она не предупредила? Он позвонил и услышал автоответчик. Ладно, телефон разрядился, или Луиза сейчас в зоне недоступности. И, собственно, зачем он занимается подыскиванием всех этих объяснений?
– Поль, гаси свет, – сказал он, заглянув в спальню мальчишек.
– А мама…
– Мама прислала эсэмэску, поезд сильно задерживается.
Спаситель никогда не прибегал к обману, занимаясь с детьми психотерапией, но сейчас Полю соврал без зазрения совести.
– Зачем она ездит в Париж?
– По работе. И это бывает нечасто.
Спаситель взглянул на кровать Лазаря – сын заснул, едва голова коснулась подушки. Тогда он на цыпочках подошел к Полю.
– Ты не сделал уроки на завтра, так ведь?
Поль повернулся на бок спиной к Спасителю и положил на ухо согнутую руку, давая понять, что ничего не слышит.
– Я знаю, что ты меня слышишь, Поль, – продолжал Спаситель бархатным, убаюкивающим голосом. – Тебе хотелось, чтобы мы жили вместе, но иногда тебе хочется снова оказаться на улице Гренье-а-Сель. Тогда ты бывал с мамой чаще. Но нет в мире совершенства…
– Ага, и потом, Лазарь, он всегда говорит: «Пошли ко мне в комнату». Ко МНЕ! – Мальчик чуть не плакал.
– Конечно, правильнее было бы «пошли к НАМ в комнату», – задумчиво проговорил Спаситель. И увидел, как дрогнуло узкое плечико.
– А раньше… раньше… – всхлипывал Поль, – я приходил сюда в среду, и это был лучший день недели…
Почему не все дни недели лучшие, если теперь он живет на улице Мюрлен? Что изменилось?
Спаситель положил руку Полю на плечо, ему хотелось его успокоить.
– Ты взрослеешь, Поль, и хорошо с этим справляешься.
– Не скажешь маме, что я не сделал уроки?
– Я поставлю будильник на шесть тридцать, и мы сделаем математику вместе.
– Откуда ты узнал, что у меня математика?
– Откуда? Да я все знаю. Думай о чем-нибудь хорошем и засыпай, ладно?
Оставшись один, Поль закрыл глаза и стал вспоминать квартиру на Гренье-а-Сель: они с мамой вместе на кухне, масло скворчит на сковородке, вкусно пахнет блинчиками, аппетитная горка растет на тарелке…
Спаситель вернулся к себе. На часах уже десять. Стараясь хоть как-то отвлечься, он принялся за очередную книгу по психологии «Подросток в ловушке порнографии», но сосредоточиться не смог. |