— Не волнуйся, до сентября мы здесь не задержимся, — успокоил коллегу Габрилянов. — Если все будет складываться удачно, через месяц-полтора нам светит отпуск. И вернемся мы сюда уже холодной осенью. Если вообще вернемся. Но чтобы уехать со спокойной душой, нам надо заарканить как можно больше фигурантов, причем не рядовых.

— Твоими бы устами да мед пить, — усмехнулся Жаров. — Если твой Саматов сломался, то мой Максумов играет в несознанку. И голыми руками его не возьмешь — идейный, сука!

— А ты помаринуй его хорошенько в изоляторе и замордуй ночными допросами. Тебя что, учить надо? — удивился Габрилянов.

— Пробовал — не получается. Может, мы вдвоем его расколем? — пуская дым в окно, спросил Жаров.

— Алексей, мне Саматова дожать надо, пока он тепленький, — вытирая платком пот с лица, ответил Габрилянов. — А тут еще вечером в аэропорт ехать — сын-балбес прилетает.

— Что он здесь потерял в таком пекле?

— Лучше здешнее пекло, чем то, в какое он угодил в Тбилиси.

— Так это не Ленчик?

— Нет — Баграт, — ответил Габрилянов, имея в виду своего отпрыска от первого брака. — Парень связался с «золотой молодежью», а те его вовлекли в какую-то темную историю. Отчим с трудом его из нее вытащил, но оставаться там ему нельзя — все может повториться. Вот моя бывшая супруга и отправила его сюда в надежде, что здесь он будет в безопасности.

— А в Армению нельзя было его отправить? — продолжал удивляться Жаров.

— Чудак, из Еревана до Тбилиси всего три с половиной часа на автомобиле. А вот до Ташкента — больше суток. Есть разница? Хочу пристроить его в местный политехнический институт, он ведь у меня в технике хорошо сечет. Да и армян здесь тоже хватает — не дадут парню пропасть. Я ему уже и место в общежитии подыскал.

В это время зазвонил телефон, стоявший на столе. Габрилянов снял трубку и практически тут же ее положил, сообщив коллеге, что ему надо срочно подняться на третий этаж. Это означало, что его хочет видеть сам председатель КГБ Узбекской ССР Левон Мелкумов.

Когда спустя пять минут Габрилянов вошел в кабинет председателя, тот встретил его сидя за столом с пиалой горячего зеленого чая в руке. Поскольку кабинет был оборудован импортным кондиционером, в нем царила приятная прохлада, которая подействовала на гостя самым благотворным образом. И когда хозяин кабинета пригласил его за стол и налил ему в пустую пиалу чаю, тот не стал отказываться и заметил:

— Раньше я удивлялся, как это узбеки могут пить горячий чай в жару, а теперь и сам к нему привык.

— Потому что у зеленого чая двойной эффект: он одновременно тонизирует и снижает потребность организма в жидкости, — тут же среагировал на реплику гостя Мелкумов. — Они и чапаны одевают неспроста — зимой в нем тепло, а жарким летом прохладно. Этакий эффект термоса.

После того, как гость сделал несколько глотков из пиалы, хозяин кабинета приступил к разговору, ради которого он, собственно, и позвонил Габрилянову.

— Только что поступило сообщение из Москвы — Рашидов отказался подавать в отставку, — сообщил хозяин кабинета.

Услышав эту новость, Габрилянов сделал еще один глоток из пиалы, поставил ее на стол и произнес:

— Крепкий орешек этот ваш Шараф Рашидович.

— А я сразу предупредил об этом Юрия Владимировича — добровольно он со своего поста не уйдет.

— Ну да бог с ним — мы же не только его спихнуть собираемся, у нас задача шире.