К широкому кожаному поясу приторочены с правой стороны ножны, из которых торчит рукоять катаны, а

    с левой – прослабленная петля под булаву и туго набитый кошель с золотыми монетами. На первое время. До второго я там задерживаться не собираюсь – и здесь дел непочатый край.

    На ногах кожаные штаны, мехом наружу, и высокие армейские ботинки. Долго думал, как к ним крепятся шпоры, но ничего так и не получилось. Не скотчем же их приматывать? Решил оставить все как есть. То есть обойтись без шпор. И без коня.

    Голова защищена массивным шлемом, изготовленным якобы из черепа водяного чудовища, с торчащим во все стороны жестким мехом и острыми изогнутыми рогами, которые должны придать облику воинственности.

    – Вылитый богатырь, можно сказать витязь в леопардовой шкуре! – с напускным восторгом воскликнул, втихую материализовавшись, Сатана.- Готов к служению родному аду?

    – Всегда готов,- сообщил я, пытаясь скрыть перекосившую лицо ухмылку за напускной бравадой. Похабные подмигивания оленьей половины Владыки ада раздражают, чтобы не сказать большего. Но начальство в рыло кулаком не двинешь, хотя и хочется.

    Он не поверил, но не подал вида:

    – Значит, в путь?

    – Последний штрих.- Остановив взмах его руки, я сунул в уши капельки-наушники, нажал кнопку «Пуск» и надел зеркальные очки.- Теперь можно и в путь.

    Сатана улыбнулся и взмахом руки открыл портал.

    Скомканная реальность застонала, покрылась рябью, искажая восприятие окружающих предметов. Неимоверная энергия, оголившая изнанку бытия, начала покусывать кожу статическими разрядами. Шерсть на шлеме встала дыбом, а на кончиках рогов затрещали искорки, опять же разрядов. Короткий проигрыш закончился, и звучавший исподволь голос Кинчева пропел:

    Смотри мне в глаза – Мне нужен твой взгляд. Сегодня я способен дать бой, Сегодня я трезв…

    Я тоже. Уже неделю. Ужас! Перебор струн и:

    Я говорю тебе: Сделай шаг!

    Послушно делаю шаг, и прорва портала жадно сглатывает, стремясь утолить извечный голод безвременья.

    Кромешный мрак прыгает мне в лицо, холод пронизывает тело до костей, призраки изнанки бытия пронзительно воют, мерцая ледяными искорками-звездами глаз.

    Если ты веришь мне, Ты пойдешь со мной! Пойдешь со мной!

    Резкий толчок в спину, почему-то пришедшийся ниже, словно чья-то нога, а не захлопнувшийся портал выбросил меня вон.

    Хлынувший со всех сторон яркий солнечный свет бьет по глазам даже через зеркальные линзы. Жмурюсь, подставляю лицо нежным кдсаниям по-летнему жаркого ветерка. Он пахнет дорогим шампунем, а не привычным смогом и горелой резиной.

    Я говорю тебе:

    Мне нужен твой взгляд!

    Прошу, смотри мне в глаза,

    Смотри!

    Пытаюсь сквозь узкие щелочки прищуренных глаз рассмотреть раскинувшийся предо мной пейзаж. Густой темно-желтый ковер спелой пшеницы лениво колышется, склонив плотно набитые зернами колоски к земле. Над ним порхают стрекозы и пестрые бабочки. Вдалеке, на макушке зеленого кургана сереет (буква «е» лишней не бывает) круглолицый силуэт скифской каменной бабы.

    И больше никого. А где же пораженные чудесным явлением аборигены? Я так не договаривался…

    На смену «Алисе» приходит «Ария».

    Что за скорбные лица?

    Слезы льются ручьем, и дождь в придачу.