— Вне сомнения.

— Почему бы ему не пожить здесь некоторое время, во всяком случае с месяц, а потом он может уехать с нами на лето. Мы собираемся в Бретань. Уверена, ему там понравится, для него это будет полная перемена обстановки.

— Первым делом решим, — сказал Бартон Трэфорд, глядя на меня почти так же ласково, как и его жена, — поедет ли сей юный костоправ в Блэкстебл на разведку. Надо выяснить, что к чему. Это ж немаловажно.

В оправдание своего интереса к археологии Бартон Трэфорд был склонен к задушевности и к шутливой, даже жаргонной манере речи.

— Он не откажется, — сказала его жена, поглядев на меня мягко и просительно. — Ведь не откажетесь? Это так важно, а вы единственный, кто может нам помочь.

Она, понятно, не ведала, сколь мне самому не терпелось выяснить, что произошло; ей в голову не приходило, какая жгучая ревность сжимала мне сердце.

— Я вряд ли смогу освободиться в больнице раньше субботы.

— Это ничего. Очень мило с вашей стороны. Вам будут благодарны все друзья Эдварда. Когда вы вернетесь?

— Мне надо быть в Лондоне рано утром в понедельник.

— Так приходите сюда в тот же день к чаю. Буду ждать вас с нетерпением. Слава богу, это улажено. Теперь мне нужно попытаться отыскать Эдварда.

Я понял, что могу быть свободным. Олгуд Ньютон попрощался и спустился вместе со мной.

— Сегодня наша Изабел отчасти напоминает Екатерину Арагонскую, и это ей, на мой взгляд, очень к лицу, — проговорил он, когда дверь за нами закрылась. — Представляется драгоценный случай, и думаю, можно поверить — наша знакомая его не упустит. Очаровательная женщина с драгоценной душой. Venus toute entière à sa proie attachée.

Не поняв этого замечания (поскольку, как я предупреждал читателя, узнал много позже, кем была миссис Бартон Трэфорд), но догадываясь, что он сказал о ней какую-то замаскированную гадость, притом хлесткую, я издал смешок.

— Полагаю, ваши юные лета склоняют вас к лондонской гондоле, как выразилась в один печальный момент моя милая Диззи.

— Я пойду на автобус, — ответил я.

— Ах так? Пожелай вы ехать экипажем, я попросил бы вас любезно подбросить меня по пути, но раз вы собрались воспользоваться столь скромным средством сообщения, которое я по старинке предпочитаю именовать омнибусом, я размещу свою неповоротливую тушу в извозчичьей карете.

Он подозвал таковую и протянул мне на прощанье два вялых пальца.

— В понедельник приду узнать результаты вашей, как сказал бы уважаемый Генри, предельно деликатной миссии.

Глава двадцатая

Но миновали годы, прежде чем я опять встретился с Олгудом Ньютоном, потому что, приехав в Блэкстебл, получил письмо от миссис Бартон Трэфорд (она предусмотрительно записала мой тамошний адрес) с просьбой не приходить к ней в дом по причинам, которые она изложит при встрече, а увидеться в шесть часов на вокзале Викториа, в зале ожидания первого класса. В понедельник, как только я освободился в больнице, я туда направился и ждал ее прихода совсем недолго. Она подошла ко мне своей расслабленной походкой.

— Ну, что вы мне расскажете? Давайте найдем тихий уголок и присядем.

Мы оглядели зал и нашли такой уголок.

— Я должна объяснить, почему попросила вас прийти сюда, — начала она. — Эдвард у меня. Сначала он не хотел переезжать, тем не менее я его убедила. Но он издерган, слаб и раздражителен, боюсь, ему не пойдет на пользу встреча с вами.

Я передал миссис Трэфорд основное из ставшего известным мне, а она внимательно выслушала, иногда кивая головой.