Я терялся в догадках, зачем ей понадобился. За последние два года встречались мы раз двадцать, но никакого внимания она на меня не обращала, и у нее я никогда не бывал. Впрочем, известно, как трудно залучить к чаю мужчин, и хозяйка, которой в последний момент их недостало, могла решить, что студентик-медик все-таки лучше, чем недобор; но, судя по тексту телеграммы, в виду имелся не прием.

Хирург, которого я сопровождал на обходе, был нуден и многоречив. Освободиться я смог только в половине шестого и еще добрых двадцать минут добирался до Челси. Миссис Бартон Трэфорд жила в многоквартирном доме на набережной. Было около шести, когда я позвонил в дверь и спросил, дома ли она. А когда меня проводили в гостиную и я стал объяснять, почему опоздал, она меня прервала:

— Мы допускали, что вам не удалось вырваться. Это неважно.

Ее муж тоже был здесь.

— Вероятно, он не откажется от чашки чаю, — сказал он.

— О, для чая уже поздновато, не так ли? — вежливо посмотрела она на меня полными доброты, кротко блиставшими глазами. — Ведь вам не хочется чаю?

Я хотел и пить и есть, поскольку завтрак мой состоял из лепешки с маслом и чашки кофе, но не желал в том признаться и отказался от чая.

— Вы знакомы с Олгудом Ньютоном? — спросила миссис Бартон Трэфорд, указывая на человека, сидевшего в большом кресле, когда я входил, и поднявшегося мне навстречу. — Полагаю, вы встречались с ним у Эдварда.

Встречались. Заходил он изредка, но я знал его имя и помнил в лицо. Он действовал мне на нервы, и не думаю, чтобы я когда-нибудь с ним разговаривал. Теперь он совершенно позабыт, а в те времена это был известнейший в Англии критик. Крупный тучный блондин с полным бледным лицом, седеющей шевелюрой и бледно-голубыми глазами, он обычно носил бледно-голубой галстук, дабы подчеркнуть цвет своих глаз. Он по-свойски держал себя с писателями, которых встречал у Дрифилда, и говорил им приятные и хвалебные слова, а стоило тем удалиться, на все лады проходился на их же счет. Он говорил тихо и вкрадчиво, отлично выбирая слова: никто не мог с большей точностью опорочить собственного друга.

Я обменялся рукопожатием с Олгудом Ньютоном, а миссис Бартон Трэфорд с обычной своей обходительностью взяла меня за руку и, чтобы я не чувствовал стеснения, усадила рядом с собой на диван. Со стола еще не убирали, и она, взяв сэндвич с вареньем, стало деликатно откусывать по кусочку.

— Вы виделись с Дрифилдами в последнее время? — спросила она, будто бы просто ради разговора.

— Я был у них в минувшую субботу.

— А с тех пор никого из них не встречали?

— Нет.

Миссис Бартон Трэфорд стала безмолвно бросать взгляды то на Олгуда Ньютона, то на мужа, словно прося их помощи.

— Околичности бесплодны, Изабел, — отчеканил Ньютон, верный своей манере выражаться точно, и злоумышленнически подмигнул.

Миссис Бартон Трэфорд обратилась ко мне:

— Тогда вам, значит, не известно, что миссис Дрифилд сбежала от мужа.

— Что?!

Ошарашенный, я не верил своим ушам.

— Пожалуй, будет лучше, Олгуд, если вы ему изложите, как все было, — сказала миссис Трэфорд.

Критик откинулся в кресле, сомкнул кончики пальцев и умильно заговорил:

— Вчера вечером я должен был свидеться с Эдвардом Дрифилдом относительно статьи, которую я для него готовлю, и после обеда, поскольку погода была хорошая, я решил пройтись пешком до его дома. Он ожидал меня; кроме того, мне было известно, что по вечерам он никуда не выходит, разве только по таким важным поводам, как банкет у лорда-мэра или обед в Академии.