– Что за хрень?

Мы обернулись, Метте испуганно шагнула к нам.

– Черт, это еще что за собрание? Вы кто такие? Какого дьявола вам тут?…

Мужчина был крупный и выглядел угрожающе. Ближе к сорока, чем к тридцати годам, обе руки в татуировках. Он был одет в темную полосатую рубашку и светлые брюки. На лбу вздулась кровоточащая ссадина.

– Мы из службы охраны детства, – сказала Эльза ледяным тоном. – А вы, видимо, отец ребенка?

– А вот это не твое собачье дело, чертова кукла! – проревел он и шагнул в комнату.

Эльза не двинулась с места. Я прошел вперед и встал между ними. Тогда он повернулся ко мне.

Сжав кулаки и свирепо уставившись на меня, он рявкнул:

– Чего надо? В лобешник тебе засветить?

– Терье, – промямлила Метте Ольсен, – не надо…

– Какого хрена вас, чертовы куклы, тревожит, отец я парню или нет? У вас что тут, перепись населения?

Я развернул плечи, чтобы выглядеть посолиднее, и сказал:

– Нас направил к вам соцотдел…

– Да пошел он, ваш гребаный соцотдел! А ну убирайтесь отсюда оба!

Я посмотрел на Эльзу: все‑таки она была старшим сотрудником. Она собрала волю в кулак и решительно произнесла:

– Ребенок находится в критической ситуации, господин… – Она взглянула на него вопросительно, но поскольку ответом ей было лишь фырканье, то продолжила: – Ему необходима срочная медицинская помощь, так что мы заберем его с собой. Ваша жена… Ей тоже, насколько я вижу, необходима помощь. Но если у вас есть какие‑либо возражения, я прошу разговаривать с нами корректно, чтобы мы смогли спокойно все обсудить.

– Слушай, ты! – заорал он в ответ. – Ты сама‑то поняла, что тут начавкала? А ну вали отсюда со своим мудозвоном! На старт, внимание, марш! А не то угощу тебя вот этим! Ясно? – И он замахнулся на нее кулачищем.

Увидев, что он вот‑вот полезет в драку, я вмешался:

– Эй, храбрец… У меня, может, и не так много татуировок, как у тебя, но я достаточно лет оттрубил на флоте и кое‑каким приемчикам обучен, так что прими это к сведению…

Он снова перевел на меня взгляд, уже менее уверенный, чем прежде: вероятно, сумел мгновенно оценить, на что я способен.

– Насколько я могу догадаться, – снова вмешалась Эльза, – мы говорим с господином Ольсеном?

– Никакой я вам не Ольсен! Она вон Ольсен. И не жена она мне. Хаммерстен меня зовут, пометь там себе. – И он угрожающе уставился на мой блокнот.

– Ну что ж, – подытожила Эльза, – поскольку добровольно ребенка вы не отдаете, придется нам вызвать полицию.

– Терье, – снова проныла Метте Ольсен, – не надо!

– Но сперва давайте‑ка я поменяю ему пеленку, – сказала Эльза и посмотрела на Метте. – Где они у вас лежат?

– В ванной, – кивнула та.

– Пойду принесу.

С этими словами Эльза прошла мимо Терье Хаммерстена и вышла из комнаты. Мы остались втроем. Я чувствовал напряжение во всем теле и был готов к самому худшему. Вдруг он с силой выдохнул, разрубил кулаком воздух, повернулся и шагнул в коридор. Я немедленно двинулся за ним, боясь за Эльзу, но ничего не произошло. Она вернулась с пачкой пеленок, а сразу после этого входная дверь с грохотом захлопнулась.

– Так вы не женаты? – спросила Эльза.

Метте Ольсен только покачала головой.

– Но он – отец ребенка?

Она пожала плечами.

– Так‑так, – вздохнула Эльза – Ну ничего, разберемся.

В тот же вечер Ян‑малыш, или Ян Элвис Ольсен – как его звали официально, – был доставлен в медсанчасть детского дома на Кальфавейен.