|
Лепестки трепетали, расширялись, сливались со звездами. А следом летели синеватые драконы; раскрывали пасти и оттуда неслись тихие цвета заката. Вот взметнулась огромная, шипящая сфера. Она могла бы принести мучительную смерть сотням людей, но она разлилась в полнеба – миллиард новых звезд засиял. И многие воины изумленно вскрикнули; в льющемся из неба свете ярко сияли лица – некоторые улыбались.
И долго–долго продолжался этот фейерверк… Последним расцвел серебряный цветок, семя которого покоилось у сердца Творимира. Цветок долго не таял, а потом взмыл к звездам. * * * Следующий день выдался удивительно солнечным. Ранняя осень. Не было жары, но обвевал теплый, душистый ветерок. Они ехали по большому лесу. Кроны сияли спокойным, мягким светом; с тихим шуршанием падали желтые и алые листья. Некоторые из них попадали и в телегу к Творимиру. И Творимир с жадностью смотрел на деревья, на листья, на дорогу, на небо. Щемило сердце, и когда высоко–высоко в небе увидел он летящую в дальние страны птичью стаю, не выдержал – застонал. А сидящий рядом воин рявкнул: – Ты что? А?! Тихо сиди!.. Но Творимир закричал: – Анна!.. – Ты так?! – воин сжал кулак и с размаху ударил Творимира по лицу. – Анна! Еще удар. Анна, которая все это время недвижимо просидела перед Бригеном, вздрогнула, струной напряглась. И она сказала тихим, грудным голосом: – Я знаю – в темнице нам с ним не доведется увидится. И вы это знаете… Позвольте мне сейчас побыть с ним. Я прошу вас. Бриген прикрыл лицо ладонью, и прошептал: – Хорошо… И Анна бросилась из кареты, пробежала меж всадниками, и вот уже впорхнула в телегу, к Творимиру. Он лежал с окровавленным, разбитым лицом, стонал. Воин в очередной раз замахнулся. – Нет! Остановитесь! – в первый раз за все время громко крикнула Анна. – Как вы можете причинять боль иному человеку?.. Остановитесь!.. Воин узнал избранную Бригеном, и отшатнулся. Она склонилась над Творимиром, обняла за плечи, и, осторожно целуя в лоб, спрашивала: – Что?.. Что?.. Творимир попросил, чтобы она помогла ему сесть – она помогла. Он говорил: – Один глаз заплыл, но хоть другой видит… Хорошо, что ты рядом. Анна… Я все не могу смириться, что вижу это в последний раз. Мне не пройтись по этому лесу, мне не сочинить больше ни стихов, ни песен. Мне больше ничего не видеть, не чувствовать. Впереди ведь – тьма. А я все не могу с этим смириться, Анна. И уйти я не могу. Если бы даже меня отпустили – я бы не оставил тебя, Анна. – Ты помни: «Во тьме и свет, и жизнь, и нежность». – Да не можешь ты этого знать! Никто этого знать не может!.. И все же я не оставлю тебя, Анна. – И я тебя. Ты про цветок помни. – и еще раз осторожно поцеловала его в лоб. – Анна! Анна! Но вот и кончился этот лес. Ты взгляни – какие поля! А река! А вон холмы вдали – видишь! Быть может, среди этих холмов такие дивные песни поют, но мне их не услышать… И все же я не оставлю тебя, Анна… И тут к ним подбежал бледный, трясущийся Бриген, он шипел: – Анна, я не могу позволить тебе оставаться с ним. Пойдем!.. – Только скажите своим воинам, чтобы они больше не трогали его – Вы слышали – не трогайте его. Анна ушла, и Творимир остался в одиночестве. Он с жадностью смотрел на природу, жадно хватался за каждое мгновенье. Но мгновенья утекали слишком быстро…
Глава 13. Заключение и казнь
В Бригенграде уже знали о том, что предводители восстания схвачены, и их везут. И жители высыпали на улицы, жались к стенам домов, а тем, кому не хватало места – забирались на крыши. |
