|
- Спасибо, что пришли, - грустно сказала она, - сейчас как раз наша очередь подошла. Четверо мужчин понесли гроб внутрь. Все двинулись следом. Потянулись тягостные минуты молчания, послышались всхлипы и вздохи. - Как смерть человека меняет, - услышала я за спиной. Я машинально повернулась. Крупная большеносая женщина качала головой. - Ниночка сама на себя не похожа, словно это не она, только волосы прежние. Надо же так перемениться: и нос другой, и лоб, и губы. - Ладно тебе, Надежда, - буркнул мужик, стоящий рядом, - покойник всегда другим кажется. - А вот и нет, - настаивала Надя, - ты на руки погляди! У Нинельки пальцы короткие и толстые, а тут прямо веточки, и полнее Нинелька раза в два. - Ой, замолчи, - зашипел мужчина, - имей совесть, хоть у гроба язык придержи! Надежда шумно задышала; так сопит наш мопс Хуч, когда Аркашка прогоняет его из кресла. Терпеть не могу поминки и уж совершенно не переношу, когда приходится при этом бывать в компании абсолютно незнакомых людей. Но Лиана мертвой хваткой вцепилась в мою руку: - Ну прошу тебя, просто умоляю... Пришлось покориться. Поминки устроили на Сиреневом. Запущенная квартира действовала угнетающе. Видно было, что тут проживали люди, которым абсолютно наплевать на быт. В ванной и туалете кое-где отлетел кафель, раковина с трещиной, шланговый душ замотан лейкопластырем. Маленькая кухонька поражала полным хаосом. Подоконник заставлен банками, бутылками и кастрюльками. На плите почему-то громоздится электрочайник, и запах стоит невыносимо гадкий. То ли где-то под мойкой и впрямь завелись мыши, то ли покойная никогда не мыла помойное ведро. Стол накрыли в большой комнате, отодвинув для этого к окну тумбу с телевизором. Здесь тоже пахло отвратительно, но по-другому, чем на кухне, - пылью, старыми книгами и лежалым бельем. Мое место оказалось возле Надежды, и женщина недрогнувшей рукой налила мне стопку водки, граммов сто, не меньше. Я с тоской покосилась на хрустальную "бомбочку". Ну вот, придется пить. Обычно в незнакомых компаниях ко мне сразу начинают привязываться: "Давай, давай, до дна, не обижай хозяев". Потом следуют аффекты: "Ишь, гордая, западло ей с нами..." Но я на самом деле не могу пить. Сейчас, когда все вокруг обнаружили у себя дворянские корни, мне похвастаться нечем. Прадедушка был сапожник и, насколько знаю, его отец тоже. Прабабка ходила мыть полы к местному священнику. Добрый батюшка держал служанку исключительно из христианского милосердия, потому что женщина приплеталась на работу покачиваясь и частенько заваливалась на кухне спать, оглашая тихий дом церковнослужителя густым пьяным храпом. Не отставал от нее и муж. Впрочем, даже есть пословица - "пьет, как сапожник", да и выражение "напиться в стельку" - тоже о представителях данной славной профессии, и прадедушка оправдывал репутацию на все сто. Трезвым его не видели никогда. Надо же было случиться, что в такой семье родился удивительно тихий, послушный и талантливый сын. Однажды священник с изумлением отметил, что мальчик в пять лет бегло читает и умеет совершать простые арифметические действия. Батюшка пригрел ребенка, а когда запойные родители скончались, усыновил сироту, выучил и даже добился для него стипендии в университете. Перед смертью священник велел моему будущему деду поклясться на Библии. - Вот, - проговорил он, протягивая книгу - обещай, что никогда в жизни не прикоснешься к зелью. Дедушка, тогда еще студент, никогда не нарушал своей клятвы. Только потом выяснилось, что батюшка волновался зря. У деда оказалась аллергия на алкоголь. Он не то что пить, даже нюхать ничего спиртосодержащего не пытался. |
