Когда Сид, резко вывернув руль, въехала на узкую тропинку, которая шла через лес и выводила к ферме Сиддалс, Калум едва не слетел с заднего сиденья и не шлепнулся в грязь.

Вне всякого сомнения, «Рейнджровер» был слишком велик, чтобы гоняться за мопедом по узкой тропинке среди зарослей. Его владелец прекратил на время преследование, пересек поле, вырулил на залитую огнями подъездную дорожку Фермонсо-холла и уже оттуда свернул на проселок, который вел к фермам арендаторов.

— Вы на волне «Радио Чэт», — объявил в приемнике приятный женский голос, после чего обратился к своему невидимому собеседнику: — Вы в эфире, дорогуша, так что не молчите, говорите — вас слушают.

— Здравствуйте, меня зовут Энджи, — пробормотала, запинаясь, некая особа женского пола. — У меня прекрасный муж и двое очаровательных деток. Так уж случилось, что я сошлась с одним типом и от него забеременела. Хуже того, скоро выяснилось, что мой любовник замешан в торговле наркотиками…

Одетта не особенно вслушивалась в этот треп, поэтому, как сложилась в дальнейшем судьба Энджи, она так и не узнала. Мчась на бешеной скорости по спальному району Лондона, именовавшемуся Темзмейд, Одетта лихорадочно шарила взглядом по сторонам, опасаясь пропустить скрывавшийся за палисадником уютный домик, где жила ее сестра Монни. Высветив фарами «Феррари» нужный ей номер, Одетта чуть сдала назад, свернула на подъездную дорожку и остановилась в двух шагах от двери. Выскочив из машины, Одетта нажала на кнопку звонка, который стал заливаться внутри дома мелодичной трелью. Но хотя на втором этаже горел свет, Монни открывать ей дверь не спешила. Одетте не оставалось ничего другого, как наклониться к прорезанной в двери узкой щели, куда почтальон бросал почту, и во всю силу легких крикнуть:

— Монни! Может, ты оторвешь свою чертову задницу от дивана и впустишь меня все-таки в дом?

Надо признать, в настоящее время Монни было не до общения с сестрой. Во-первых, малютка Вог заходилась в плаче, а во-вторых, Монни в эту самую минуту беседовала с ведущей «Радио Чет» и под вымышленным именем Энджи рассказывала ей и всему Лондону свою душераздирающую историю. Впрочем, ни рев Вог, ни голос ведущей заглушить крика Одетты не смогли, и Монни пришлось, извинившись перед ведущей, спуститься по лестнице к входной двери.

Когда Одетта вошла в дом, поднялась на второй этаж и увидела лежавшую на постели снятую телефонную трубку, в ней шевельнулась надежда: неужели Монни сама, без всякого понукания с ее стороны, решила позвонить в полицию?

— Присаживайся, — предложила Монни, прижимая трубку к груди. То, что она все еще находится в эфире, совершенно вылетело у нее из головы.

Одетта схватила сестру за запястье и, притянув к себе, спросила:

— Скажи, ты любишь Лайэма?

— Не знаю, — пожала плечами Монни.

— Значит, ты все еще любишь Крэйга?

— Не знаю, — сказала Монни и начала всхлипывать.

— Ответь в таком случае, хотела бы ты, чтобы отцы твоих детей остались живы и завтра вновь предстали перед своими отпрысками?

— Конечно, хотела бы! — вскричала Монни, вздергивая свой пухлый, как булка, подбородок.

— Очень хорошо. Я люблю Джимми и очень хотела бы, чтобы он тоже остался в живых. Но сейчас складывается такая ситуация, что все они могут друг друга поубивать. Если, конечно, ты не вмешаешься и не сообщишь полиции о том, что знаешь.

— Ничего я не знаю, — всхлипнула Монни. — Абсолютно ничего.

Одетта отлично помнила, что Джимми просил ее на Монни не давить и обращаться с ней по возможности ласково.