— Ты — Стая, Дев. Ты — не периферийный, у тебя нет других связей. Ты — один из волков Каллума. Каллум может нас убить, но тебе будет еще хуже.

Стая Каллума могла сделать больше, чем просто убить Девона. Он был так крепко соединен с ее членами, что по приказу Каллума они могли использовать эту связь, для того чтобы уничтожить его разум. Они могли сделать так, что Девон сам захотел бы умереть.

Девон помолчал с минуту, потом провел рукой по волосам:

— В первый раз, когда я увидел тебя, ты вся была в крови. Я слышал, как Каллум сказал моему отцу, что это, должно быть, была кровь твоей матери. Потому что, когда Бешеный добрался до твоего отца, ты уже успела спрятаться под кухонной раковиной. Ты была вся красная и дрожала, и первый раз в своей жизни я почувствовал что-то вроде страха, исходившее от человеческого существа, животное испускает также флюиды перед смертью. — Девон взглянул на меня. — А потом ты посмотрела на меня, и, хотя мне было всего пять лет, я понял, что то, что с тобой сделали, это самое плохое из всего того, что мне доводилось видеть. И я понял, что я никогда не позволю никому обидеть тебя снова.

Поскольку это была моя битва, это была и его битва. И у меня не было права отказать Деву в этом. Ни тогда, когда я уехала из Монтаны, не сказав ни слова. Ни тогда, когда давала ему обещание заботиться о себе.

Мне перехватило горло. Чейз положил руку мне на плечо.

Девон никак не отреагировал на этот жест, напомнив мне о том, что, когда того требовала ситуация, он был (а) первоклассным актером и (б) был способен сдерживать себя. Я привела сюда Девона, точно так же, как я привела сюда Лейк, хотя без меня им было бы совсем неплохо. И они были бы в безопасности.

Множество самых разных образов врезались в мое сознание в один и тот же момент: Сора, олицетворяющая ужасное лицо правосудия Стаи; Эли, запирающая Чейза, чтобы у Каллума не появилось причины разорвать его на части; Лейк, свернувшаяся в комочек на полу рядом с моей кроватью; Митч, говорящий мне, что некоторые обры ведут себя не так, как надо по отношению к самкам; безумец в лесной чаще…

Господи, а что, если бы он схватил Лейк? Что, если бы Каллум разорвал Чейза на куски — просто ради того, чтобы помочь мне?

Я больше не могла этого выдержать, зная, что Лейк и Девон делали все, что было в их силах, чтобы защитить меня. Всегда делали. А я не могла ничего сделать для них. Потому что я была человеком. Слабым. Глупым.

Попавшим в ловушку, из которой не могла выбраться.

На этот раз я приветствовала возникшее у меня состояние клаустрофобии, вспомнив, что в последний раз, когда оно накрыло меня, Чейз разорвал свою связь с Бешеным. В последний раз, когда я позволила этому чувству взять верх над собой, я восстановила свою связь с Чейзом.

Ты можешь сделать это снова? Этот вопрос, который однажды задала мне Лейк, был заглушен паникой, удушьем… потребностью не выживать, но защищать.

Я поднесла свою руку к руке Чейза, и связь между нами запульсировала. Без всякого предупреждения я внезапно осознала все свои связи с Девоном и Лейк.

Я чувствовала решимость Чейза, его желание следовать за мной повсюду, куда бы я его ни повела. Я чувствовала свою любовь к Девону, в печальных серебристо-серых тонах, и его любовь ко мне, яркую и горьковато-сладкую. Мою любовь к Лейк. Лейк — к Девону.

И Чейза — ко мне.

Я чувствовала свою набирающую силу связь с друзьями, так, как многие люди ощущают приближение дождя — глухой, неконтролируемый наплыв мощи, — и я все поняла. Наши связи со Стаей, с Каллумом оттягивали нас друг от друга. Они тянули нас вниз и заставляли тонуть, с веревкой вокруг шеи. Я издала беззвучный рев и увидела, как вцепилась в эти связи зубами, моими обычными человеческими зубами, и начала рвать их — точно так же, как Чейз разорвал узы, связывавшие его с Бешеным.