|
На самом деле миновала едва ли неделя, напомнил он себе, но чувство дистанции времени уже окутало его. На него нахлынула ностальгия и он ощутил мощный порыв желания вернуться назад, пройти по собственным следам. Хотя он понимал, что это было бы не просто. Если он пойдет назад, то доберется не дальше гостиницы или лесистой низины, где обнаружил себя в этом неожиданном мире. Но обратно в колледж, к Энди, Алисе, и к его родному миру - туда пути не было. Между ним и его прошлой жизнью пролегло непредставимое - и он понятия не имел, что же это такое. Назад вернуться он не мог. Он должен, в таком случае, идти вперед, и таким способом, наверное, найдет и способ вернуться домой. Там, впереди, было НЕЧТО, с чем он должен встретиться, и пока он не встретится с этим НЕЧТО, дороги назад не будет. Но даже если он и встретится с тем, что ему предназначено, где гарантия, что он сможет вернуться домой? Наверное, это глупо, но выбора у него не было. Он вынужден продолжать путь. Он не может выпасть из схемы предназначения, как те четверо игроков в карты в гостинице. Он попытался соорудить в своем представлении логический механизм, с помощью которого он и остальные были переброшены сюда. Все это попахивало волшебством, но быть им, конечно, не могло. То, что с ними произошло, было практическим применением каких-то физических законов, еще неизвестных в мире, который ему пришлось покинуть не по своей воле. Энди, когда они болтали с ним в клубе за выпивкой, понятия не имел, что концепция, которую он развивал - о конце действия физических законов, конце познания - имеет какое-то реальное основание. Он просто болтал языком. Философская трепотня. А вдруг ответ будет найден здесь, в этом мире, где он сейчас сидит у огня? Может, именно это он и должен отыскать? Но если он найдет то, что должен найти, то поймет ли, что нашел? И если он найдет ответ на все вопросы, найдет пределы познания, что тогда? Лансинг попытался избавиться от подобных мыслей, но они отказывались уходить. Они нашли место старого лагеря ушедшей вперед тройки. Холодный пепел их костра, обертку коробки крекеров, разбросанные очистки сыра, пустые пакетики от кофе. Держалась хорошая погода. Время от времени из-за западного горизонта накатывались волной облака, но довольно быстро небо прояснялось. Дождя не было. Лучи солнца оставались все такими же яркими и теплыми, как в первый день похода. На третью ночь Лансинг вдруг проснулся. Он чувствовал, что какая-то сила прижимает его к земле, не давая подняться. Это был Юргенс. Робот одной рукой сжимал плечо Лансинга, одновременно производя звук наподобие "Т-ссс!", словно умоляя Лансинга сохранять тишину. - Случилось что-то? - Сэр, мисс Мэри... с ней произошло что-то плохое. Какой-то приступ... Лансинг повернул голову. Мэри сидела, выпрямившись в своем спальном мешке. Голова ее была запрокинута, она смотрела на небо. Лансинг выбрался из мешка, поднялся. - Я говорил, обращался к ней, - сказал Юргенс, - но она меня не слышит. Я несколько раз обращался, спрашивая, что случилось, чем помочь ей. Лансинг решительно подошел к Мэри. Казалось, она обратилась в каменную фигуру - отвердевшее тело, сжатое в невидимых тисках. Он нагнулся, заключил ее лицо в ладони, осторожно, чтобы не причинить ей шок. - Мэри, - тихо позвал он. - Мэри, что с тобой? Она не реагировала. Он слегка хлопнул Мэри ладонью по щеке, потом по другой. |
