|
Если ты говоришь, что видела их, значит, ты их видела. Крепче железа, я тебе говорю. Юргенс, подавшись вперед, снова наполнил их чашки. - Спасибо, милый Юргенс, - сказала Мэри. - Ты приготовил отличный кофе. Потом она продолжала: - Ничего особенного в этих лицах не было. Довольно обычные, надо сказать, лица. Один был с бородой. Он же был и самым молодым. Двое остальных были уже пожилыми. В общем, как будто ничего такого. Потом я начала понимать. Они смотрели на меня. Внимательно. С интересом. Словно люди, наткнувшиеся на необыкновенное насекомое, или какое-то забавное страшилище, в общем, на какую-то новую форму жизни. Словно я не была существом, наделенным сознанием, а просто существом, предметом. Сначала мне показалось, что во взгляде есть какая-то искра симпатии. Потом я увидела, что это ошибка - скорее, это была смесь жалости и презрения. И именно жалость жалила больнее всего. Я почти читала их мысли. Бог мой, думали они, вы только взгляните! Взгляните на это... А потом - потом... Лансинг ничего не сказал - он чувствовал, что сейчас необходимо промолчать. - А потом они отвернулись. Не ушли, а отвернулись, позабыв обо мне. Словно я была ниже предела их достоинства, ниже их уровня жалости и даже презрения. Я была недостойна всего этого. Словно я была пустым местом. Их безразличие обрекало меня на вечное клеймо пустого места. Может, это и слишком сильно сказано. Я была недостойна даже их проклятия. Я была нижайшей, низменной формой, на которую они более не собирались обращать внимания. Лансинг перевел дыхание. - Ради Бога, - сказал он, - и не мудрено, что... - Верно. Не мудрено. Это меня поразило. Возможно, Эдвард, моя реакция... - Не будем сейчас о реакции. Моя собственная была бы не лучше, если не хуже. - Но как, по-твоему, кто это был? Кто или что? - Не знаю. Как я могу знать? И даже предположений я пока строить не могу. - Но это была не галлюцинация. - У тебя не бывает галлюцинаций, - успокоил он Мэри. - Ты - инженер с твердокаменным сознанием. У тебя не может быть болезненных фантазий. Ты - реалист. Дважды два - четыре, и никогда - три или пять. - Благодарю вас, - поклонилась Мэри, - за комплимент. - Позднее, - сказал Лансинг, - у нас будет время подумать, кем или чем могли быть эти существа. Но не сейчас. Ты еще не пришла в себя как следует. Отложим все это на потом. - Кто-нибудь другой, - сказала Мэри, - сказал бы, что это боги. Сандра, например, так бы и сказала. А Пастор заклеймил бы их дьяволами, пришедшими по его душу. Скажу пока вот что - они вели себя с самоуверенностью, величием и безразличием богов - но богами они не были! - Когда-то мы, роботы, думали, что люди - это боги, - заговорил Юргенс. - В каком-то смысле, конечно, это так и есть. И мы вполне могли так думать, потому что люди нас сотворили. Но мы преодолели этот период. Мы поняли какое-то время спустя, что люди - всего лишь другая форма жизни. - Не нужно меня успокаивать, - сообщила Мэри. - Я ведь сказала, что знаю - они не боги. И не знаю, существуют ли Боги вообще. Думаю, что нет. Обратно в мешки Лансинг и Мэри уже не стали запаковываться. Никто не смог бы уснуть, да и рассвет был недалек. Они сидели у костра и разговаривали легко и свободно. Потом Юргенс занялся завтраком. - Лепешки и ветчина, - сказал он. |
