— В Монтану путь нелегкий, сэр. Ваша жена не заболеет в дороге?

— Доктор прописал ей повышенные дозы лауданума, если с ней случится приступ. Вероятнее всего, большую часть пути она будет спать. Я буду вам очень признателен, если вы распорядитесь на станциях, чтобы по ночам я мог оставаться со своей женой. С ней может случиться истерика, если, проснувшись, она обнаружит вокруг незнакомцев.

— Вы уверены, что ей можно путешествовать? — с сочувствием спросил кучер.

— С ней все будет хорошо, пока я рядом, чтобы о ней позаботиться. Я отнесу ее в дилижанс. Вижу, вы уже готовы ехать.

Кошмар Зои продолжался. Она редко приходила в себя настолько, чтобы сообразить, что происходит. Во время предусмотренных расписанием остановок между городами, когда пассажиры удалялись в лесок, чтобы облегчиться, Уиллоби отводил ее в укромное место, позволял справить нужду, а затем снова одурманивал, заставляя проглотить новую дозу лауданума. Слишком ослабевшая, чтобы протестовать и сопротивляться, Зои целиком находилась в его власти.

Во время одного из ее просветлений Уиллоби с явным удовольствием сказал:

— Все пассажиры дилижанса жалеют меня. Они считают, что я святой, раз терплю сумасшедшую женщину, бормочущую странные речи, выдвигая дикие обвинения.

Зои понимала, что это правда, но не знала способа перебороть действие лауданума. По крайней мере ей было приятно сознавать, что Уиллоби не тронул ее физически. Может, они и спали в одной постели, но ока всегда просыпалась в той же одежде, в которой засыпала.

Даже находясь под воздействием лауданума, Зои пыталась сообщить попутчикам о своем отчаянном положении, особенно в моменты редкого просветления, когда была способна связно мыслить и говорить. Но Уиллоби только бросал на нее сочувственные взгляды и горестно покачивал головой, как бы говоря, что его жена не в своем уме.

А затем, прежде чем она могла еще что-нибудь сказать, пузырек прижимался к ее губам, и вскоре она погружалась в пучину забытья.

Роллинг-Прери был конечным пунктом пути. Все пассажиры, кроме Уиллоби и Зои, уже сошли с дилижанса на различных станциях по дороге. Зои медленно приходила в себя, одурманенная, в полном замешательстве. Она полулежала на сиденье, пытаясь сфокусировать взгляд, и тут заметила Уиллоби, сидевшего напротив нее и дремавшего. Она сразу же села, пытаясь собраться с мыслями-, но Уиллоби вдруг открыл глаза.

— Мы почти уже дома, — сказал он. — Как только вы приедете на ранчо, где мои люди будут присматривать за вами, я перестану опаивать вас лауданумом. Если, конечно, вы не будете доставлять мне неприятности.

— Люди будут интересоваться, что со мной случилось, — сказала Зои.

Мозг ее был одурманен, глаза остекленели.

— Все решат, что вы больны, когда я вынесу вас из дилижанса. И вам нельзя покидать дом. Старый док Такер подтвердит мой диагноз, поскольку я снабжаю его виски.

Уиллоби вытащил пузырек с лауданумом из кармана.

— Нет, пожалуйста! Больше не надо. Вы повредите моему ребенку.

Уиллоби застыл на месте.

— Ребенку? Вы ждете ребенка от своего любовника? — в ярости воскликнул Уиллоби, пронзая Зои леденящим взглядом.

— Я жду ребенка от своего мужа, — сказала Зои, частично обретая свое прежнее мужество.

Внезапно ее осенило, что она так и не сказала Пирсу, что он скоро будет отцом. Она собиралась, но страсть полностью поглотила ее, а потом было уже слишком поздно.

— Это все меняет. Теперь ваше выздоровление под большим вопросом, — сказал Уиллоби, заставляя ее проглотить изрядную порцию снадобья.