– Она сказала "за пределы планеты" и ничего другого не имела в виду. Предположения?

– Уйма, – сказал Боливар. – Папа, давай на время забудем про Слэйки, как ты и предлагал. Полиция и без нашей помощи сумеет просмотреть свои банки информации. Из этой записи мы узнали то, о чем полиция не подозревает. Если мама за пределами планеты, значит, она в космосе, а космос – понятие очень емкое. Но я думаю, это нас не остановит. Надо искать в галактических информаториях. Мы должны найти Храм Вечной Истины, как только он снова вынырнет на поверхность, – скорее всего под другим именем или личиной. Надо составить его "словесный портрет", и пусть наши агенты перевернут галактику вверх дном.

– Вот именно, – согласился я. – Необходимо определить его модус операнди.

– Папа, я не так хорошо знаю мертвые языки, – сказал Боливар, – но если ты имеешь в виду, что мы должны разыскать этого шутника и его чокнутую секту, то я – за.

– А что, это мысль. Пусть он даже изменит фамилию и способы заманивания легковерных, почерк у него останется прежним.

– Каким?

– Пока – ни малейшего представления. Поручаю это выяснить вам с Джеймсом.

– Мы будем искать не только в прошлом, но и в будущем, – сказал Джеймс. – Нет никаких оснований считать, что эта секта привязана к одной‑единственной планете. Зато есть все основания предполагать обратное.

– В точку, – кивнул Боливар. – Исходя из этого, разработаем план поисков. Я с гордостью посмотрел на своих мальчиков. На лету схватывают, ни секунды не теряют. Да и сам я – хоть и старая крыса, только еще не заржавел. Но смотреть, как молодые, блестящие оттачивают зубы, – одно удовольствие.

Они разделили космос на двоих и принялись его обзванивать и опрашивать. Секторы поисков стремительно расширялись. Я решил не мешать сыновьям. Нашел холодное пиво, перенес к себе в кабинет и свистнул терминалу компьютера, чтобы включился. Потягивая пивко, я скользил по всевозможным базам данных и застревал на религиях. Надо было побольше разузнать насчет рая и ада. Все необходимое я нашел в разделе "Эсхатология". Там очень подробно и столь же сумбурно рассказывалось о жизни после смерти. За долгие века накопилось несметное множество различных религий, которых придерживалось такое же несметное множество различных социальных групп. В большинстве случаев загробная жизнь рассматривалась как новая стадия человеческого бытия, но в более или менее предпочтительных условиях. Другие религии рисовали потусторонний мир в черных красках. Умершему, считали они, неизбежно придется расплачиваться за грехи.

Я вызубрил статьи о рае и аде, затем о гадесе, парадизе и шеоле. В любой религии хватало путаницы и зауми, а то и откровенной белиберды. Впрочем, попадались и исключения, в основном компилятивные религии, составленные из клочков и осколков других. У меня заболела голова. Из всей этой теософской неразберихи несложно было вылущить один простой и ясный факт: религия – дело серьезное. Она затрагивает тему жизни и смерти. Очевидно, ранние религии были ненаучны, да и как иначе, если они не стремились понять действительность, а только воздействовали на эмоции? Они появлялись благодаря естественному желанию людей разгадать тайну своего существования. Но затем на сцену вышла наука, и религии должны были исчезнуть под натиском логики и эмпирики. Но не исчезли, и это наглядно доказывает способность человечества верить во взаимоисключающие явления.

День выдался утомительный, и я вдруг обнаружил, что красочные иллюстрации загробной жизни уже не скользят перед моим взором. Я вздрогнул и открыл глаза. Все, хватит на сегодня. Зевнем разок – и в постель. От выспавшейся крысы проку гораздо больше, чем от усталой, с обвислыми усами.