Стрельнуло коротенькой болью в висок. Скатилась по подбородку капелька пота. Трудная это штука — вот так вот принажимать…

Удовлетворенно улыбнулся… поднялся, уже полностью одетый. Прихватил бумажник, амулет телефон. А рюкзак со всякой снедью еще с вечера лежит. Ну а теперь — давай!

… В далеком домике на окраине города девушка с пустым лицом поднялась с пружинной скрипучей койки, взяла со стола книжку. Примерилась…

Звонко лопнуло, стеклянно затренькало. Но за стеной шумели и не слышали. В ощеренную дыру окна упал и потек морозный, густой зимний ветер вперемешку с мелкой колючей крупкой. Худенькая звездочка кинула тоненький лучик и задрожала в теплых клубах воздуха из комнатушки.

Андрей.

Зато теперь стало ясно окончательно — одному тут никак не справиться. Тут нужны опыт и связи. Как сквозь землю провалилась. Сейчас нужно официально обращаться к главе клана Пантер, и нужно выходить на координатора по сибирской зоне… очень нужны связи. Которых нет у Андрея Шаговского, но есть у Мирослава Шаговского. Отец. Приедет и во всем разберется. Ну или хотя бы поможет советом и этими своими связями.

Телефон — дрянная трубка, по дешевке купленная в магазине "бэушных" товаров. К ней же прилагается СИМ-карточка, а паспорта не требуют. Понятно, ворованная. Ну и ладно. Зато и связь препаршивая. Трещит и "квакает". Целую вечность эти прерывистые, мерзкие хрипы дозвона. И голос тоже хриплый — на том "конце провода", за многие тысячи километров, в уютного и говорливого Лешно.

— Halo? Kto to jest?

— Это я… Отец, это я.

Голос сходит на нет, сипит сверх меры. В трубке шуршание, словно бы ее едва не выпустили из рук:

— Andrew?! Андрюша… Живой…

— Да, пап, живой…

Неразборчиво. Только слышно, что там, в Лодзи, гудят автомобили. Тренькает что-то. Отец сколько-то еще молчит, потом аккуратно интересуется:

— С тобой все в порядке? Где ты сейчас?

— В Заречце. У себя в квартире. Со мной порядок. Но мне нужна помощь, и это не телефонный разговор.

— Иди ко мне тогда, в магазин. Барьер тебя пропустит. Он тебя еще помнит.

— Боюсь, я немного не в форме, чтобы так далеко "прыгать".

— Ты… а впрочем, я сейчас. Минут десять подождешь? У меня сейчас клиент. Закончу и приду.

— Жду.

Пока — сходил на кухню, сжевал пару таблеток из числа принесенных Алинкой. Даже названия не посмотрел. Знобило. Еще не совсем здоров. За окном ранний вечер. Спешат по домам прохожие, прячут носы в воротники и шарфы. Кажется, опять холодает. Климат здесь премерзкий. Девять месяцев в году отдано тому, что в Европе обычно называют зимой, а три оставшихся месяца — недоразумение, а не лето. Солнца недели две, а остальное время тускло и серо, хоть удавись тоски. Наверно, поэтому люди здесь мрачные и грубые, неулыбчивые и немногословные. Впрочем, сейчас Андрею до людей дела не было, больше его занимали местные оборотни.

Отец пришел не через десять минут, раньше. Видать, торопился. Тяжело затопал в спальне, скрипнул дверью.

Сильно сдал за последний месяц. Это Андрей с первого взгляда почувствовал, как только обернулся от окна. Не то, чтобы отец поседел (да и рано ему еще седеть ему, пятьдесят с небольшим) или похудел, или прорезались морщины на этом смелым резцом прорезанном, ярком лице… Нет, всё прежний солидный, тяжеловесной мощи мужчина "в самом расцвете". А вот в осанке усталость. Раньше не было, а теперь появилась. Остановился на пороге, жадно вгляделся в сына. На шею кидаться, прижимать к отцовской груди или там какие слюнявости говорить, разумеется, не стал.