— Я тебе верю. Когда концентратор работает в связке с имплантом, ощущения при мыслительных процессах ни с чем не перепутаешь. Так тебя правильно понял?

— Да. Причём там целая гамма ощущений, словами не передашь. Как слепому объяснять, что такое цвета.

— И что у тебя произошло во время замеса?

— Имплант вернулся. По ощущениям — он как-будто вернулся, — Хамасаки пронзительно серьёзно смотрит на меня. — Но в том-то и соль, что его нет. Физически удалён, — она касается пальцем лба.

— Озадачила. Я в упор наблюдаю твой некий толстый намёк, но совсем не понимаю его.

— У нас обоих один и тот же симптом, даже синдром. Модифицированные мыслительные процессы на фоне отсутствия у обоих импланта.

— Мы же из совсем разных лабораторий? Ну, если предположить, что в закромах Сергея Седькова надо мной тоже эксперименты ставили, как над тобой?

— И я так подумала, — воодушевлённо соглашается японка. — Поэтому принялась старательно восстанавливать, где мы ныряли в одной луже.

— И?

— Да ответ на поверхности. Мы с тобой в одном чате, где происходит обмен даже на уровне базовых структур мозга.

— Мартинес? Эрнандес? Они тоже в этом чате, причём дольше тебя.

— А у них стоят импланты, — возражает "сестра". — Они не имеют физической возможности отфильтровать эндогенные мыслительные процессы от индуктивных.

— Бл*. А нормальными словами?

— Свои родные от модифицированных.

Какое-то время молчим.

— Чего затих? — Миру поворачивается на левый бок, спиной ко мне.

Её голова по-прежнему на моих коленях.

— Перевариваю. По мне, я бы это всё втроём с твоей мамой обсуждал, а не наедине вдвоём.

— Всему своё время. Ну и ещё одна деталь: Фомичёв у тебя тоже заметил что-то странное. Понять бы, как он это видит.

— Кстати, что такое эта первичная нейросеть?

— Последовательность навыков, включая мыслительные, на уровне рефлекторных.

Набор звуков. Обдумаю потом.

— Не могу собрать мозаику из фрагментов, — признаюсь через пару минут. — Вроде и за твоей мыслью следил изо всех сил — а всё равно не соображу, где голова, где ноги. Я сейчас образно.

— Суммирую. У меня есть моё личное подозрение, что с нашими с тобой мозгами не всё так просто. Исследовать этот вопрос нужно аккуратно, деликатно и ни в коем случае не в сегодняшней обстановке.

— Из-за ваших контр с хань?

— Да, в первую очередь, но не только. Вот тебе во вторую: пока мама с папой не разделятся и это всё не устаканится.

— Понятно. Чтобы твой папа не наложил лапу на мою голову?

— Да, как вариант. При этом, лично мне мозолит мозг момент убийства твоего отца — три. Я сейчас изо всех сил сохраняю спокойствие, чтобы не акцентировать, что это сделал мой отец, четыре.

— Продолжу. По твоей гипотезе, связь твоей матери и моего бати твой родитель терпел почти двадцать лет. Это ему никак не мешало...

— ... Ни в чём и никогда. До последнего времени, когда началась эта битва с китайцами. Никогда вдруг ничего  — а тут вдруг Сергей Седьков стал резко раздражать. Когда уже дети выросли.

— Ух.

— На закуску. Ты представляешь, чтобы либо моя мама, либо мать Мартинес годами прятались в глуши? Ничем не выдавая своё настоящее я и кутаясь в рубище?

— Нет. Тут даже не буду аргументировать, просто нет. Противоестественно их женской природе.

— Я на досуге поползала по сети, поискала — кто и что говорил о твоём отце до того, как он стал Седьковым.

— Ты в курсе и этого?!

— Конечно! ГЕНЕТИКС, если кратко.