— А сам ты как думаешь? — она прикрывает глаза и выражением лица неожиданно становится похожа на старую-престарую бабку.

— Отвечать вопросом на вопрос — прерогатива совсем не твоего этноса. В некоторых местах, если что, считается невежливым.

— Это если люди не близкие, не родственники и не накоротке. Мы с тобой к ним не относимся.

— Ещё совсем недавно ты очень прозрачно давала мне понять, что не считаешь меня ни близким, ни достойным. Твоего внимания и общения.

— Это была моя первая в жизни ошибочная стратегия. Я не разглядела твоего потенциала, приношу извинения. Кстати, я думала, мы уже проехали с тобой этот момент? — она приоткрывает один глаз и косится на меня, чуть повернув голову. — Диалог с отцом засветила тебе для того, чтобы ты первым начал задавать мне вопросы.

— Не понял?

— Ну и тормоз. Мне сложно самой инициировать эту тему! По вполне определённым психологическим причинам.

— Ну так и не инициируй?

— Седьков, ты кретин. Мне вот щ-ща даже хочется перейти на лексикон Мартинес — она знает толк в формулировках.

— Это твой завуалированный подкат ко мне, как к парню? Со стороны девушки-японки, которая мне симпатизирует?

— Не совсем. — Миру всё так же серьёзна. — Пожалуй даже, вовсе нет. Ладно, начинаем сначала. Ты понимаешь, почему никому нельзя говорить о том, что ты читаешь во внутреннем чате? Что можешь читать, — поправляется она. — И даже писать.

— Нет, но полностью полагаюсь на слова твоей матери, плюс Мартинес и Эрнандес. И на твои.

— Ты не должен быть в состоянии это делать физически.

— Кто сказал? Мало ли, как оно бывает? Человек — чертовски сложная машина и у каждого свой потенциал.

— Именно. Мозг — это машина. Он имеет частоты, фазы, амплитуды колебаний. Некоторые диапазоны человеку должны быть недоступны физиологически, м-м-м, так сказать, закладка разработчика. Намёк ясен?

— Вообще-то я атеист, но тезис понимаю и принять могу. Теоретически.

— Это давно доказано в массе компаний, в том числе у нас. Хочешь подискутировать?

Обычно она менее эмоциональна.

— Блин, брат с сестрой мирно едут в суд. Мне кажется, или кто то из нас начинает конфликтовать?

— Переживаю я, — беззащитно признаётся она.

И сразу становится нормальной.

— Я не конфликтую, — задумчиво продолжает Хамасаки. — Просто ты сейчас рассматриваешь меня, г-хм, как женщину, а не как собеседника — вижу же. Думаешь и ощущаешь с физиологической точки зрения и прикидываешь, как бы ты меня применял по назначению. Не как сестру, если что. В другом плане.

— Херасе. — А вот тут я резко осекаюсь и прикусываю язык.

— Хорошо, что не стал спорить.

— Я никак не привыкну, что в этом мире уже и твои мысли принадлежат не тебе одному. Справедливости ради: у меня получается надевать намордник на мои, твоими словами, физиологические хотелки.

— Да, ты держишь себя в руках. Но подсознание пробивается. Кстати, это тоже очень хорошая иллюстрация!

— На тему?

— Не переводи разговор. Частота взаимодействия в закрытом чате — недоступная натуралу конструктивно. Квадратная бутылка в стойку для круглых не влезает. Что неясно?

— Да понял я, понял. Причём сразу.

— Ты — потенциальный интерес для неких очень интересных научных исследований, — буднично роняет новоявленная родственница. — Не то чтобы в этом было что-то плохое, просто сейчас оно весьма не ко времени.

— Знаешь, а ведь я с вами четырьмя очень дисциплинирован, — неожиданно делаю вывод на свой собственный счёт.