С какой стороны ни плюнь, везде выгода.

Поговорив, мужчина ненадолго задумался. Утренний сбой имел лишь одно логичное объяснение: видимо, он всё-таки недооценил младшую Хамасаки.

Вмешательство снаружи было, но под силу такое далеко не одному лишь носителю функционального импл…

Стоп, скомандовал он сам себе. Не стоит об этом даже думать ТУТ. Ориентировки от больших людей — это очень хорошо, это здорово. Как и оплата за беспокойство.

Но даже эти большие люди тоже, случается, ошибаются — а жить дальше здесь ему, а не им.

Видимо, папаша Хамасаки подсуропил вчера. Ушедший вот только что ученик не врал: ни он, ни его опекунша, ни (с высокой степенью вероятности) эти Эскобар-Мартинес к удару по площадке перед судом отношения не имели.

У Фомичёвых вполне могли быть и параллельные недоброжелатели, хоть и те же китайцы.

Интересно, подумал он перед тем, как вернуться за стол. А сможет ли натурал как-то сбросить этот настойчивый интерес с родины, раз такой уникальный?

На его памяти, границы иного государства, даже и этого, от тех людей могли и не прикрыть, особенно если от папаши реально осталось, что делить.

Да и гражданства, как ни крути, у этого учащегося нет. Пока.

* * *

Спасибо за ваш лайк 🙂

Глава 5

Почему-то сегодня мне постоянно хочется есть. Видимо, дело в меняющемся нейростатусе, хотя и неясны детали (точнее, лень вникать). Доверившись физиологии, чувство голода решаю обуздывать по старинке.

Девчонки со мной в столовую не пошли — заняты по уши новой ботвой социальных потрясений в результате выборов. Оказывается, даже несерьёзная на первый взгляда штука типа школьного совета — это ещё и целый пакет рутины.

Власть любит учёт, сказала "сестра" и потащила Эрнандес в администрацию заведения. Мартинес пошла с ними за компанию и прицепом.

— Подвинься. — На мой стол вдруг ни с того ни с сего хлопается поднос Ченя.

Подвигать мне особо нечего (взял одну большую тарелку и сложил в неё всё), потому ем, как и ел.

На агрессию с его стороны не похоже плюс по целому ряду признаков видно: он здесь исключительно поговорить и, возможно, тоже за едой.

— Ты ничего не перепутал? — примерившись, стараюсь перерезать фаршированный мясной рулет как можно аккуратнее.

Не получается. Капли масла, овощного сока и чего-то ещё жизнерадостно брызжут в разные стороны, в том числе на китайца.

— Бл*! — он вскакивает со своего места напротив меня, но тут же успокаивается и возвращается обратно. — Вот ты криворукий…!

На мою рубашку прилетело не меньше, чем на него, но если я сейчас буду демонстрировать какие-то эмоции, наверное, это будет не совсем комильфо.

Отморозившись, продолжаю есть, местами заляпанный, как ни в чём ни бывало, будто так и надо:

— Ты же сам сюда припёрся. Какие ко мне претензии?

Его визит сейчас можно трактовать двояко. С одной стороны, Миру им с Юнь навешала обоим: тренируясь со мной ночью, она типа поймала какую-то свою волну и говорит, что без импланта тоже есть жизнь.

Какие-то там приложения активируются вполне себе нормально, хотя и не на всю катушку — нужно лишь следить за фокусом и контролировать некий контур (дальше я снова не вникал).

Мозг — тренируемая система. В этом несовершенном мире никто на ниве занудной тренировки особо не заморачивается, поскольку есть концентраторы. Но если пойти древним путём, повторить подход к снаряду сколько-то тысяч раз и взять за ориентир какой-то там мой ритм (не факт, что не индуктивный и эндогенный — а этих слов я вообще не понял), то определённых результатов можно добиться даже насухую.