Седьков, подлая и коварная тварь, не удержался и по инерции провалился с ударом!

Урааа!

— ДААААА! — китаянка подпрыгнула на месте, закусывая губу и прищуриваясь в прыжке.

Её парень, разумеется, своего шанса сейчас не упустит. Не должен, не должен, не должен — как заведённая барабанила в чат Сяовэнь, нажав пальцем клавишу и не отпуская.

Абсолютно всем наблюдавшим было очевидно: что-то сейчас идёт не так. Настолько не по обычной колее, что вероятный исход драки уже вызывает серьёзные сомнения, причём не в пользу китайца.

Чень, с уже имеющимся обилием повреждений, понимал это гораздо лучше других. Проклятый очкарик из беззубой болонки как-то стремительно и очень неудачно для всех, сделавших ставки (кроме хитрожопой Хамасаки), превратился то ли в хорька, то ли в куницу, то ли ещё в кого-то из этого рода.

Китаец не оплошал. Используя момент и открывшегося на какое-то время противника, он сделал самый длинный шаг за весь бой: главное — успеть сократить дистанцию до того, как эта крыса развернётся.

Сейчас Седьков летел по инерции вперёд подошвами по скользкому покрытию, руки и лицо его были развёрнуты под солидным углом в сторону от азиата.

— Никаких игр! Один удар! — взмолилась Юнь в чате.

Ченю стало неожиданно тепло и приятно: по правде говоря, его терзали сомнения, что она от него вовсе не так уж без ума, как хотелось бы.

А вот и нет, переживает.

Здорово.

Хань не стал испытывать судьбу, что-либо красиво изображать или тянуть. Подлетев к ставшему неожиданно опасным (с ошейником) Седькову, он все силы вложил в единственный добивающий удар в висок.

М-м-м, ну убить не должен. Наверное. Но этот балаган пора заканчивать как можно более гарантированным способом.

— Ха. — Короткий выдох Хамасаки знающим её близко дал понять, что накал её эмоций не уступает китайскому.

Очкарик, продолжая скользить мимо китайца, опять изобразил этот свой танцевальный элемент: нагнулся в поясе, пропуская удар над головой, затем выпрямился.

— Вот это да!

— Тема!

— Зрелище класс!

Непосредственные латиносы, поставившие деньги против Седькова, душой, тем не менее, непоследовательно болели за него.

— Дети джунглей, — вздохнул Макс. — Кретины.

Убогий тем временем технично разминулся с семенящим Ченем и теперь сам оказался у противника за спиной.

— А! — Юнь чуть было не забилась раненой птицей.

До неё только сейчас дошло: в пылу переживаний лично она за таймером не следила в принципе, пропуская мимо ушей команды рефери.

— ВРЕМЯ! — Мануэль продемонстрировал, что умеет делать то, за что берётся, что бы ни происходило.

Кроме него, как оказалось, за секундомером не смотрел вообще никто.

Седьков за мгновение до окончания минуты отвесил китайцу коленом под поясницу. Примерно на двадцать пять сантиметров ниже неё.

Чень вспыхнул перезрелым помидором, взвился в воздух и, казалось, развернулся в полёте.

— Ты проиграл, — спокойно произнесла Хамасаки.

Китаец зло вздёрнул верхнюю губу и набросился на русского по второму кругу, не обращая внимания на сигналы со стороны электронного арбитра и крики латиноса.

То время, которое хань сокращал дистанцию, Седьков глядел на него, как исполнитель смертного приговора — на затылок жертвы.

— Ну это нечестно, — высказался от англоговорящих Ник, сплёвывая в сторону. — Рыжий его в затылок не тюкнул сознательно, не случайно. А он теперь кулаками махать после драки. Бл*, неблагородно как-то.

— Угу. Похоже, о чести уже никто не говорит, — меланхолично ответил Макс.

Не то чтобы немец топил за англичан или за русского (боже упаси), но кто же откажется бросить какашкой в китайцев? Особенно если есть что.