Чем выше поднимались, тем сильнее расходился буран, тем больше было снега. Я едва различал фигуры остальных участников группы впереди, за густым снежным маревом.

Шли молча, каждый смотрел под ноги и сосредотачивался на равновесии. Буран то усиливался, то стихал, будто гора дразнила нас своей непредсказуемостью.

Ступени закончились неожиданно и я вышел на площадку: широкую, почти ровную, окруженную острыми выступами скал. Именно здесь я видел в прошлый раз следы.

Я огляделся. Снег был свежий, нетронутый, но память услужливо подкинула мне картину: глубокие отпечатки ботинок, ведущие откуда-то из-за скал и исчезавшие в направлении обрыва. Я помнил этот момент отчетливо, и помнил кое-что увиденное еще раньше.

Сигор. Я видел его, когда как-то стоял у ворот в ожидании группы, с которой можно было дойти до леса. Травник двигался не по лестнице, а в обход. Почему не поднялся по ступенькам? Может быть, он знал что-то, чего не знали мы? Не принадлежали ли эти следы ему?

Ладно, не время для размышлений. Но я твердо решил: на обратном пути стоит проверить тот путь. Кто знает, куда вели следы? Возможно, там вовсе не тупик, как говорил Барт.

Командир стоял чуть впереди и переговаривался с Кирой. Он что-то объяснял ей жестами и указывал на карту.

— Кира поведет дальше, — громко объявил командир, обернувшись к нам. — Мы давно не ходили к вершине, а она знает первую часть маршрута лучше нас.

После ступеней мы выстроились в колонну и двинулись дальше. А потом Ардан Тарс скомандовал:

— Бежим легким бегом!

Легким бегом? Ха! Мы рванули так, что я спустя десять минут уже сбился с дыхания.

Тропа была узкой, но утоптанной — снег хрустел под ногами, а ветер теперь бил в спину, подгоняя нас вперед. Я оказался в пятерке последних, уступая даже ребятам на пару лет младше себя. Я изо всех сил старался не отстать от остальной группы, и у меня едва получалось. Кира выбрала такую скорость, какую я в старших классах на спринте никогда не выдавал! И это они называют «легкий бег»?

Командир носился вдоль строя, расшвыривая горы снега.

— Китт! Отстаешь! Это же легкий бег! — прокричал он где-то рядом.

Я стиснул зубы и поднажал, чувствуя, как ноги с каждой минутой становятся все более ватными. Сердце колотилось так сильно, что казалось — еще чуть-чуть, и сдохну. И спустя десять минут ощущение не ослабевало.

Впереди раздался свист стрелы. Я вздрогнул и замедлил шаг. Высокий парень с двухметровым луком стоял у края тропы и целился куда-то вниз. Вторая стрела последовала за первой спустя секунду. Но я не видел и не слышал ни врагов, ни зверей!

— Не отвлекайся! — бросил командир, снова оказавшись рядом.

Я снова поднажал, все сильнее выдыхаясь и все медленнее переставляя ноги. От позора меня спасало только то, что и остальные немного сбавили ход.

Но я не ожидал, что бег продлится больше двух часов подряд.

Глава 25

Сегодняшний день был настоящим испытанием. Я осознал несколько простых вещей.

Первое. Бег по снегу — это ад. Нет, серьезно. Это не просто трудно, это как будто кто-то решил устроить тебе персональную пытку. Снег цепляется за сапоги, проваливаешься то по щиколотку, то по колено, а если не повезло, можешь по пояс ухнуть, потеряв скорость. Мышцы вопят от усталости, легкие горят от ледяного воздуха. Да, я бежал почти в конце, но сильно легче от этого не было. Они вроде бы топчут тропу впереди, но это мало помогает. Снег всё равно рыхлый, тропа скользкая, и каждый шаг — это сюрприз: запнешься или нет, поскользнешься, или нет. А если вдруг падает или спотыкается кто-то впереди, в него врезаются и остальные, падают друг на друга. Я сам пару раз падал лицом в холодную белую кашу. И при этом надо держать темп — не отставать. Благо, двигались мы не всегда напрямую к вершине: иногда под углом, по тропам — иногда даже под нулевым уклоном, иначе бы я в первые полчаса упал.