Проводник покачал головой.

Нет.

Когда ты выдумываешь истории, ты никогда не знаешь, чем они закончатся?

Нет. Я не вижу будущего. Я знаю настоящее.

Ты рассказываешь историю, в которой нет конца, потому что ты его ещё не придумал. Но зачем? Почему ты не можешь просто ответить на мой вопрос? Мне неважно, кого там твой мальчик ещё убьёт. Мне важно, зачем ты дал мне Стекло. Ты, хотя я даже имени твоего не знаю.

Проводник подошёл к окну.

В конце истории Кмоль отдавал всю свою удачу умирающей девочке. Она выживала, а он погибал.

Так и было?

Нет, я придумал только что.

И в чём смысл?

В том, что сотни лет назад один человек – пусть его зовут Кмоль – коснулся Стекла и стал другим. У него не было учителя. У него не было меня. Он не знал, что обрёл дар, и не знал, как его использовать. Поэтому он совершил много зла, которое не искупишь мизерным добром, пусть даже это добро спасло жизнь. А у тебя есть я.

Она рассмеялась.

Ты думаешь, я бы сама не справилась?

Справилась бы. Но высокой ценой.

Она понимала, что он прав, хотя её раздражало его высокомерие, уверенность в собственных силах, чувство превосходства. Это история о бойце, который явно сильнее соперника и может этим гордиться. Другой вопрос, что победить может и слабейший – если ему улыбнётся удача.

Сколько нас?

Тех, кто может коснуться, – всего пятнадцать. Мы рождаемся в среднем раз в два-три года. В какой-то год могут родиться трое или четверо, в какой-то – ни одного.

А сколько коснувшихся?

Трое.

Алярин недоверчиво покачала головой.

Всего?

Да. Двое – это ты и я.

А третий?

Третий сейчас в другом городе, не очень далеко отсюда. Он отличается от нас. Мы несём мир, а он – мор.

Ты с ним встречался?

Нет. Но, видимо, придётся встретиться.

Она задумалась.

А остальные? Где остальные? Ты тоже их позовёшь, как меня?

Проводник улыбнулся и кивнул.

Ты так ничего и не поняла, Алярин. Я уже их позвал. Все они здесь.

Он повёл рукой, и Алярин посмотрела вокруг. И тут она поняла.

Ты им не сказал.

Нет. И не скажу. Тот из них, кто решится, обретёт свой дар. Тот, кто не решится, умрёт в неведении.

Я могу им сказать.

Скажи. Кто поверит тебе? Особенно если я опровергну твои слова.

Она встала.

Но почему?

Потому что миру не нужно пятнадцать сверхчеловек. Уже трое – слишком много. А пятнадцать уничтожат всё, что ты видишь вокруг.

Она подошла к окну и встала рядом с ним.

Чтобы уничтожить мир, хватит и одного, сказала она.

Да, ответил он. Например, тебя.

21. Ложь

Настроение Фила ухудшалось с каждым днём, если не сказать – с каждым часом. До инцидента с Аффи он был едва ли не самым жизнерадостным среди нас – шутил, поддерживал беседу, легко соглашался кому-либо помочь, сделать какую-нибудь работу. Но, сделав Аффи смертельную инъекцию, он изменился. Почти всё время Фил молчал, а на просьбу Проводника рассказать свою историю буркнул: «Потом». Это «потом» так и не наступило.

Последним утром мы поднялись раньше обычного – примерно на час. Впервые за много дней было неясно, чем всё закончится. Мы ежедневно вставали, чтобы монотонной змейкой пройти сколько-то очередных километров и лечь спать после душеспасительной или душещипательной – тут каждому своё – лекции Проводника. Но в этот день мы осознали, что крайней точки маршрута нет. Что теперь мы идём в подлинную неизвестность.

Мы все спали в палатке – было тесно и неудобно, но всё равно лучше, чем как раньше.