|
Но скорее всего, она будет думать, что он потратил деньги на Адриенн, хотя он не видел свою сестру с самого утра его первого визита к Захари. Мирандина инстинктивная и тайно оправданная ревность к его близнецу был удивительна, и найти время для посещения Адриенн походило на попытку сорваться с поводка из сливочной тянучки: он тащил прочь, а жена просто сматывала поводок. Даже сегодня он должен был спешить обратно; Миранда планировала огромный званый обед, и только его обещание заказать ей новый презент подарило ему несколько часов свободы. Без сомнения, Миранда следила за домом Адриенн даже сейчас. Тем не менее, удовлетворенность, которую Чаннинг чувствовал тем утром, вернулась; скоро, очень скоро, его жизнь примет новое направление.
— Чаннинг, это великолепно! — Миранда взвизгнула и довольно крепко обняла его, сжимая хрупкий стеклянный объект. На один ужасный миг ему показалась, что рамка треснет под ее небрежными пальцами. Умрет ли она тут же у него на руках? Она продефилировала к стулу и села, уже немножко осторожнее неся рамку в сложенных горстью ладонях. Ченнинг жестко подумал, что хотя она не могла знать, что буквально держит свою жизнь в своих руках, она по крайней мере должна думать о чудовищной сумме, которую он заплатил за эту крошечную безделку в персиковых тонах. Ченнинг бесстрастно наблюдал. При ее-то неуклюжести он отводил две, три недели самое большее, прежде чем она сломает ее. Когда она это сделает, будет просто похоже на самоубийство, рассуждал он, хотя не стал сообщать ей, что «личный объект» внутри кристаллического предмета был прядью ее собственных волос. Захари услужливо нацарапал инициалы ММ на пергаменте — еще одна маленькая белая ложь. Они значили «Миранда Манделл», фамилию по мужу, которую она презирала, предпочитая собственную. Но если бы она спросила, Ченнинг был готов утверждать, что инициалы — W W. Беспокойство оказалось необоснованным; 20 минут спустя коробку и пергамент смяли в мусорную корзину, и рамка заняла то же самое, возможно, смертельное место, что и ее предшественница. Теперь всё стало, понял Чаннинг, только вопросом времени; когда это случится, он сможет, не покривив душой, отнести на волю случая — леди Удачи, плохого шанса. Он не собирался и пальцем прикасаться к стеклу, но ничто столь хрупкое никогда не выживало вокруг Миранды дольше нескольких недель. Он улыбнулся.
Воздух, залетавший в открытое окно мерседеса, был чистым, холодным и свежим, как газообразная свобода. Он посмотрел на часы. Маленькая чайная вечеринка Миранды, вероятно, продлится еще два часа, времени хватит для того, чтобы отправиться к Адриенн. Хотя они часто разговаривали, он не видел ее почти месяц и еще не говорил об уникальном подарке Миранде — рамка в перчаточным ящике был для Адриенн. Он знал, что ей понравится чувство контроля, которое она ощутит, взяв стекло, — почти богоподобная возможность закончить чье-либо существование по своему желанию. Он посмеивался, сворачивая к Адриенн. Когда он ушел, Миранда и ее дружки передавали между собой персиковое стеклышко; с этими трясущимися старыми воблами было мало вероятно, чтобы оно уцелело до его возвращения. Он выключил двигатель и бросился вверх по дорожке. Прежде чем постучать, он спрятал подарок за спиной. — Чаннинг! — воскликнула Адриенн, открыв дверь. — Я так скучала по тебе! Она схватила его за руку и потянула внутрь. — На сколько ты можешь остаться? Он усмехнулся. Как похоже на нее: жадничать с самого начала! — Час, — ответил он, — два — самое большее. Но вот я принес тебе кое-что. — Он протянул коробку, затем дразня, отдернул. — Но это совсем особенное. И очень хрупкое. Адриенн взяла ее почти благоговейно. — Черт, Чаннинг. Ты знаешь, как она следит за своими денежками — и как ты это объяснишь? Он последовал за ней в гостиную и смеясь, развалился в кресле. |
