— Точно я не могу сказать.

— Она знает что-нибудь о сексуальной жизни Ренсома, не связанной с ней, — от самого Ренсома или от кого-либо еще?

— Об этом я ее не спрашивала. — Терри уставила взгляд в стакан с вином. — Но должна была.

Слегка улыбнувшись, Пэйджит покачал головой:

— Ну, об этом, наверное, можно будет спросить и потом. Да и как вы могли спрашивать: ведь речь шла о важных для вас, но страшных для нее вещах, и вы боялись упустить что-нибудь, а она из-за вашего вопроса в любую минуту могла потерять самообладание и прервать рассказ.

Это было несколько неожиданно для Терри, но сняло груз с ее души.

— Мне было стыдно, — призналась она. — Как будто я что-то вытягиваю из нее.

— Мне так не кажется: в конце концов, ужасно то, что Ренсом делал с ней, а не наше отношение к этому. Меня волнует другое: насколько вас ее история выбила из колеи. — Он помолчал мгновение. — Вы всегда вините только себя, если что-то не получается?

Терри ответила не сразу:

— Такого не должно было быть.

— Она рассказывала вам нечто экстраординарное, и поэтому вы не могли не принимать близко к сердцу ее переживания. Ведь вы же не социопат, вы нормальный живой человек.

Терри продолжала неотрывно смотреть на бокал.

— Это было невероятно, — наконец произнесла она.

— Я и в самом деле не понимаю, как вы сумели добиться того, что она все это вам рассказала. — Пэйджит налил себе немного вина. — Теперь благодаря вам Мария обретет такое доверие, обрести которое самостоятельно она никак не могла.

— Как вы думаете, теперь они не возбудят дело?

— Вполне возможно. Одно из белых пятен в истории Марии — связь с Ренсомом, непонятно как возникшая, — это все равно что кто-то решил бы изнасиловать Барбару Уолтер на том веском основании, что как-то видел ее в программе «20/20». Я могу понять Брукса и Шарп, предполагающих во всем этом какую-то подоплеку. — Он сделал паузу, как будто пытаясь представить себя на месте Шарп. — Окружной прокурор должен согласиться с тем, — закончил он, — что, как в свое время Мелисса Раппапорт, по причинам, которые мог бы объяснить лишь сам Марк Ренсом, Мария Карелли стала для него фетишем, замещающим Лауру Чейз.

Терри допила вино.

— Есть одно отличие. Как удалось завлечь в это Марию?

— Как удалось, говорите?

— Она не стала бы играть в эту игру.

— Мария Карелли, — сказал он, — никогда не играла в чужие игры, только в свои.

В его голосе звучали язвительные нотки. Терри попыталась разобраться в этих словах, когда внезапно ей представилась возможность убедиться, как удивительно похожа Мария Карелли на сына.

— Я не помешаю? — спросил Карло.

Давно ли он стоит здесь, подумал Пэйджит, и многое ли слышал?

Карло перевел взгляд с отца на бокалы с вином, потом на Терри.

Сохраняя совершенное спокойствие, она соскользнула со стула и протянула ему руку:

— Я — Терри Перальта, помощница твоего отца. Ты лишь помешал своему отцу разбираться в обстоятельствах дела, а мне — выслушивать его с обычным почтением. К сожалению, я преуспевала больше.

Недоумение в глазах мальчика почти исчезло. Пэйджит видел: интуитивно или по чистой случайности Терри нашла единственно верный способ обезоружить Карло — в шутливом тоне заговорила о его отце.

— Теперь понятно, почему вино. — Карло посмотрел на Пэйджита уже спокойным взглядом.