|
Прости меня со всем моим разладом... Спи, спи, мой друг. Я посижу с тобой. Не над тобой, не под -- а просто рядом. А что до сроков -- я прожду любой, пока с тобой не повстречаюсь взглядом... Что видишь? Море? Несколько морей? И ты бредешь сквозь волны коридором... И рыбы молча смотрят из дверей... Я -- за тобой... но тотчас перед взором всплывают мириады пузырей... Мне не пройти, не справиться с напором... Что ты сказал?!.. Почудилось... Скорей всего, я просто брежу разговором... Смотри-ка, как бесчинствует Борей: подушка смята, кончено с пробором..." 1965 -- 1968 Зимним вечером в Ялте Сухое левантинское лицо, упрятанное оспинками в бачки. Когда он ищет сигарету в пачке, на безымянном тусклое кольцо внезапно преломляет двести ватт, и мой хрусталик вспышки не выносит: я щурюсь; и тогда он произносит, глотая дым при этом, "виноват". Январь в Крыму. На черноморский брег зима приходит как бы для забавы: не в состояньи удержаться снег на лезвиях и остриях агавы. Пустуют ресторации. Дымят ихтиозавры грязные на рейде. И прелых лавров слышен аромат. "Налить вам этой мерзости?" "Налейте". Итак -- улыбка, сумерки, графин. Вдали буфетчик, стискивая руки, дает круги, как молодой дельфин вокруг хамсой заполненной фелюки. Квадрат окна. В горшках -- желтофиоль. Снежинки, проносящиеся мимо. Остановись, мгновенье! Ты не столь прекрасно, сколько ты неповторимо. январь 1969 Посвящается Ялте История, рассказанная ниже, правдива. К сожаленью, в наши дни не только ложь, но и простая правда нуждается в солидных подтвержденьях и доводах. Не есть ли это знак, что мы вступаем в совершенно новый, но грустный мир? Доказанная правда есть, собственно, не правда, а всего лишь сумма доказательств. Но теперь не говорят "я верю", а "согласен". В атомный век людей волнует больше не вещи, а строение вещей. И как ребенок, распатронив куклу, рыдает, обнаружив в ней труху, так подоплеку тех или иных событий мы обычно принимаем за самые событья. |
