Николай Добролюбов. Стихотворения А. Н. Плещеева
«Грустная жалоба побежденного бойца, печаль о несбывшихся надеждах» – так определил Добролюбов основное настроение стихов поэта-петрашевца А. Н. Плещеева, которые, как ранее поэзия А. И. Полежаева, вызвали критика на размышления о судьбе русских поэтов и – шире – самобытной личности в удушливой атмосфере самодержавной России. Но если в рецензии на стихи Полежаева Добролюбов полностью снимает с отдельной личности ответственность не только за внешние обстоятельства ее жизни, но и за ее нравственный облик, целиком возлагая эту ответственность на уродливые общественные отношения, то здесь, не снижая остроты осуждения общества, критик высказывает мысль, что в своей внутренней слабости виновен и сам человек, отсутствие у него твердых убеждений, которые бы позволили духовно противостоять влиянию «заедающей» среды.
Стихотворения А. Н. Плещеева СПб., 1858
Какое-то внутреннее тяжелое горе, грустная жалоба побежденного бойца, печаль о несбывшихся надеждах юности, – вот характер большей части изданных ныне стихотворений г. Плещеева. С первого взгляда тут не представляется ничего необыкновенного: кто не был разочарован горьким опытом жизни, кто не сожалел о пылких мечтах юности? Это сделалось даже обычною пошлою темою бездарных стихотворцев, к которым обращался еще Лермонтов с этими жесткими стихами:
Какое дело нам, страдал ты или нет? На что нам знать твои волненья, Надежды глупые первоначальных лет, Рассудка злые сожаленья?[1 - Из стихотворения «Не верь себе» (1839).]
Но, присматриваясь ближе к содержанию стихотворений г. Плещеева, мы найдем, что характер его сожалений не совсем одинаков с жалобными стонами плаксивых пиит прежнего времени. У тех и надежды-то были действительно не только глупы, но и пошлы, мелки; и сожаления-то были такого рода, что до них именно никому, дела не было. Обыкновенно надеялись они на то, что встретят сочувственную женскую душу, которая их полюбит и будет любить страстно и вечно; надеялись они также и на то, что вот, может быть, дождутся они времени, когда весна целый год будет продолжаться, розы не будут увядать, молодость будет вечно сохранять свою пылкость и свежесть, что луна вступит с ними в дружеские отношения и т. п. Лет в двадцать пииты начинали уже разочаровываться, жаловались на измены любимых женщин, сетовали о кратковременности цветения розы и пр. Со стороны, разумеется, смешно и скучно было слушать их… Нельзя сказать того же о сожалениях, которым предается г. Плещеев. Его надежды также были, может быть, безрассудны; но все-таки они относились уже не к розе, деве и луне, они касались жизни общества и имели право на его внимание[2 - Намек на социалистические идеалы петрашевцев, нашедшие выражение в поэзии Плещеева.]. Поэтому и грусть поэта о неисполнении его надежд не лишена, по нашему мнению, общественного значения и дает стихотворениям г. Плещеева право на упоминание в будущей истории русской литературы, даже совершенно независимо от степени таланта, с которым в них выражается эта грусть и эти надежды.
В истории нашей поэзии начиная с Пушкина есть один грустный факт, который еще ждет себе полного объяснения в будущем. Все, что было замечательного в нашей поэтической литературе последних сорока лет, подверглось влиянию этого грустного факта. Он состоит в том, что конец деятельности каждого сколько-нибудь замечательного поэта ознаменовывается сознанием собственного расслабления и сожалением о напрасно растраченных силах молодости. Такое сознание сообщает какой-то мрачный, безотрадный колорит всей деятельности поэта, и мрак этой безотрадности с каждым годом все более сгущается. |
