. . . . . . .

         . . . . . . .

Естественно, что Полежаев, в светлую минуту душевного умиления, обрел столько еще тихого и глубокого вдохновения, чтобы так прекрасно выразить в стихах одно из величайших преданий евангелия:

         И говорят ему: «она

         Была в грехе уличена

         На самом месте преступленья;

         А по закону, мы ее

         Должны казнить без сожаленья:

         Скажи нам мнение свое».

         И на лукавое воззванье,

         Храня глубокое молчанье,

         Он нечто – грустен и уныл —

         Перстом божественным чертил.

         И наконец сказал народу:

         «Даю вам полную свободу

         Исполнить праотцев закон:

         Но где тот праведный, где он,

         Который первый на блудницу

         Поднимет тяжкую десницу?..»

         И вновь писал он на земле…

         Тогда с печатью поношенья

         На обесславленном челе

         Сокрылись дети ухищренья —

         И пред лицом его одна

         Стояла грешная жена…

         И он, с улыбкой благотворной,

         Сказал: «Покинь твою боязнь.

         Где твой сенедрион упорный?

         Кто осудил тебя на казнь?»

         Она в ответ: «Никто, учитель!» —

         «И так и я твоей души

         Не осужу, – сказал спаситель, —

         Иди в свой дом – и не греши».[18 - Из стих. «Грешница».]

Может быть, после этого нам будет легче и поучительнее внимать страшным признаниям поэта… Тяжесть падения его была бы не вполне обнята нами без двух пьес его – «Живой мертвец» и «Цепи». Вот первая:

         Кто видел образ мертвеца,

         Который демонскою силой,

         Враждуя с темною могилой,

         Живет и страждет без конца?

         В час полуночи молчаливой,

         При свете сумрачном луны,

         Из подземельной стороны

         Исходит призрак боязливый.