Подошли офицеры н…ского отделения, капитан и оба майора. С ними были трое или четверо, среди которых Хромченко заметил знакомое лицо н…ского врача, которого знал. «Кажется, его зовут Семён Семёнович», – подумал он.

  – Как вы здесь оказались? – обратился он к майору из своего управления. – Откуда вам стало известно, что наша машина и мы сами окажемся именно здесь? И как мы здесь оказались? Вы должны это знать, раз встретили нас именно здесь, а не в другом месте. Не может же это быть случайностью! Ведь мы видели вас возле отделения милиции в Н…ске всего минуту‑две назад!

  – Минуту‑две!… – удивлённо воскликнул майор, ошеломлённый градом вопросов своего начальника, всегда такого сдержанного и молчаливого. – Как это понять?

  Они с огромным нетерпением ожидали ещё в Фокино «возвращения» бежевой «волги» и её пассажиров, чтобы расспросить их, побывавших «там», узнать наконец, что означают все эти чудеса, а тут вместо всего этого их самих засыпают вопросами…

  – Пусть не минуту, пусть три‑пять, сколько угодно, это не имеет значения. Главное, откуда вы знали место, где мы окажемся? Что это за место? Где оно находится?

  – Это вырубка, в пятнадцати километрах от Н…ска. Об этой цифре – пятнадцать – я докладывал вам вчера, товарищ полковник. Мы все выехали из Н…ска встретить вас более двух часов назад. Видеть нас в Н…ске несколько минут назад вы не могли. Так же как и вас самих несколько минут назад в Н…ске давно уже не было. Сперва мы поехали в деревню Фокино, а уже оттуда отправились сюда. А о том, что вы и ваша машина окажетесь здесь, нам сказал младший лейтенант Кустов. О нем я тоже докладывал вам вчера. Правда, сперва он направил нас в Фокино, но в этой ошибке его вины нет. Я думаю, что именно товарищ Кустов может лучше, чем кто‑либо другой, ответить на ваши вопросы. Но сперва от имени всех присутствующих прошу вас, хотя бы в нескольких словах, ответить на вопрос: где вы находились эти четыре часа и что там видели?

  – Какие четыре часа, о чем вы говорите? – вмешался один из учёных, выглядевший старше других. – Должен признаться, я ничего не понимаю. Зовите‑ка лучше сюда вашего Кустова. Так, кажется? – закончил он, давая понять, что намерен вести дальнейший разговор сам.

  Хромченко в знак согласия отступил на шаг. Он сделал это очень неловко, как‑то неуверенно, точно ноги плохо его слушались. Эту неловкость все заметили и сопоставили с недавним падением.

  У всех, кто хорошо знал полковника, возникло подозрение, что он сломал или повредил протез, но не хочет говорить об этом, чтобы не отвлекать внимания от более важною, что сейчас здесь происходило.

  По знаку майора Саша подошёл ближе. За эти два дня он успел привыкнуть к тому, что привлекает к себе внимание, и не смутился, встретив любопытствующие взгляды трех учёных. Он даже не заметил, как семь кинокамер уставились на него с трех сторон.

  – Говорите, молодой человек! – предложил учёный. – Вы слышали вопросы полковника? Ответьте на них. Потом, по всей вероятности, будут и другие вопросы. Мы вас слушаем!

  – Товарищу полковнику, – сказал Саша, – уже частично ответил товарищ майор. Вряд ли смогу что‑нибудь добавить. Но чтобы покончить со всякой запутанностью (он сильно подчеркнул это слово) в вопросе о времени, я прошу вас всех посмотреть на часы.

  Первым издал удивлённое восклицание водитель «волги», у которого часы находились перед глазами, на приборном щитке. Четверо пассажиров увидели на секунду‑две позднее…

  Когда они покидали аэропорт, было БЕЗ ПЯТНАДЦАТИ МИНУТ ДЕВЯТЬ, это все они хорошо помнили.